– А ты сегодня останешься? – спросил Виктор, когда по его просьбе мы остановились.
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Да. Только не как до этого. Чтобы не сбегал, – пригрозил он.
– Хорошо, как скажешь! Сегодня останусь с тобой, – подтвердил я.
Суровость выражение на лице мальчика сменилось улыбкой. Мы вновь начали движение вперед. Пасмурная, но сухая погода стала портиться, принося ветром маленькие капельки дождя. То ли дождевые, то ли снежные тучи темно-синего цвета стали обволакивать и до того серое небо. Я развернул кресло и более быстрыми шагами направился назад к дому, чтобы противные холодные осадки не застали нас врасплох. Асфальт был не идеально ровным и чистым. Стараясь не наехать на кочку или не угодить в грязную лужу, я объезжал их, ловко маневрируя из стороны в сторону. Виктору это развлечение пришлось по вкусу. С каждым новым маневром он все сильнее заливался звонким, слегка хриплым смехом, который доносился откуда-то из глубины его души.
На протяжении всей прогулки мы с ним практически не разговаривали. Он был погружен в свои мысли, а я не навязывался, боясь отвлечь его, и тоже думал о своем. Но когда мы неслись навстречу ветру, и капли с неба попадали в наши открытые от смеха рты, до меня дошло, что нам не обязательно было разговаривать о всякой ерунде. Одно нахождение рядом друг с другом давало больше, чем сотни сказанные слов. Это внутреннее ощущение наполненности души от невидимой связи пересиливало необходимость в примитивном общении.
Дождь усилился. Добраться до дома сухими нам не удалось. Я и Виктор промокли до нитки. Перед самым входом я замешкался с креслом, и на это ушло несколько секунд драгоценного по тем меркам времени. Наконец справившись с ним, я открыл дверь и мы вошли в дом. Мальчик стоял не двигаясь. По его лицу стекали капли оставшегося на нем дождя. Одежда превратилась в однотонную, единую массу тряпок, набухшую от воды. Но даже при таком дискомфорте Виктор улыбался. Он был рад тому, что чувствует себя живым. Он был рад тому, что ему пока еще доступны простые человеческие радости, которые мы с вами игнорируем, считая чем-то плохим и отвратительным.
Я бы никогда не подумал, если бы не познакомился с Виктором, что маленький ребенок может чему-то научить взрослого. Но это так. Мальчик научил меня радоваться всему, что нас окружает. Радоваться простым вещам. Кто-то скажет, что детям свойственно такое поведение, ведь они все изучают и учатся. А разве мы, взрослые, все знаем? Неужели нам нечего изучать и не с чем знакомиться? В мире много всего того, чего мы не знаем… А может, не хотим знать? Может, нам проще жить в своем построенном мире, где слово «нет» употребляется в три раза чаще, чем «да»? Может… Нам легче промолчать, чем выразить искреннее чувство радости громким смехом, ведь нас примут за ненормальных, потому что во взрослом мире не принято так по-детски выражать свои эмоции. Озлобленность, враждебность, гневность – все эти черные качества мы проявляем каждый день. Союзничество, дружелюбие, сочувствие – такие качества мы откладываем в далекий ящик и достаем только в редких случаях, а иногда и вовсе забываем об их существовании. Сила в наше время не ассоциируется с добротой, она ассоциируется со злостью и страхом. Многочисленные войны научили (а точнее, заставили) нас думать так. И это очень печально. Ведь разубедить теперь нас очень сложно.