– Мы, конечно, совсем мало знакомы, но иногда ты кажешься мне таким смешным мальчишкой. Еще мечтающим, еще верящим в чудеса и сказки, размышляющим над тайнами человеческих чувств, вставляя в размышления художественные обороты и пытаясь примерить все человеческие чувства на самом себе.
– Говорю же, никто не воспримет всерьез…
Милый разговор наш небрежно обрывает вошедшая в клинику женщина лет сорока, из ординаторской я вижу ее недовольное лицо, отчего рефлексом подступает к горлу отвращение. Рита стукнула почти что пустой чашкой о полку, заменяющую стол, и поспешила вернуться к обязанностям, выкрикивая из коридора приветствие. Я плетусь за ней, чтобы просто быть рядом, чтобы не бросать ее, чтобы она не чувствовала неравенство, чтобы я не казался ей полным бездельником… Я стою за витриной рядом с Ритой и, скучая, рассматриваю ценники, этикетки шампуней и таблетки, не думая ни о чем, в то время как она распинается перед недовольной всем миром женщиной, то и дело отпускающей резкие замечания с намеками на то, что она сама все знаете лучше всех.
Город обильно засыпало снегом, и дворники, не справляясь с погодной аномалией, единогласно и своевольно решили повременить с работой. Мы медленно продвигаемся по центру без особого направления, контролируя каждый шаг, потому как идти приходится по льду, скрытому снегом.
– Упадешь ты – упаду я, – шутит Карина, как можно крепче держась за мой локоть, как за надежную опору, отчего я с приятцей чувствую навалившуюся на плечи ответственность за близкого.
– Вообще-то, если упадешь ты…
– Нет уж! Если упаду я, то тебе придется постараться устоять и еще поймать меня. Ты ведь попросту раздавишь меня!
Мы сворачиваем с Невского проспекта, взяв курс к Марсовому полю. На особо опасных участках приходится вплотную прижиматься к стенам и замедлять шаг. Удобно ведь греться в салоне под музыку и быть вне риска поскользнуться на льду. Мысль о водительских правах и машине время от времени не дает мне уснуть или сосредоточиться на делах, только вот Карина не поддерживает разговоры об автомобиле, считая, что все это детские капризы, впрочем, догадываюсь я, дело тут заключается лишь в том, что целюсь я не на машину бизнес-класса, а на недорогую иномарку из поколения десятого года. По принципу всего и сразу я уже через неделю обязан рулить новехоньким…
– А весной, когда потеплеет, обязательно будем гулять по паркам, правда? – Мечтательно загадывает она, пытаясь спрятать покрасневший от холода носик в шарфе.
Я киваю в знак согласия, как можно сильнее закутываясь в пальто – ветер, не зная пощады, морозит кости. А я страдал одной привычкой, вызывающей у Карины жуткое раздражение и порывы негодования всякий раз при встрече: я просто ненавидел застегивать верхнюю одежду, все время ходил распахнутым, прикрываясь руками в случае, если ветер особо бушевал. Меня забавляет то, как развеивается подол пальто, а вместе с ним и шарф, в таком образе я самому себе кажусь некой важной персоной, чью серьезность подчеркивает черная одежда, пускающая концы во все стороны.