– Вот. Еще печенье нашлось. Принести?
Она опускает чашки на передвижной столик, подкатывает тот вплотную к дивану. Тетради и вазу с засохшими розами, убирает на длинную полку, что висит над телевизором.
– Лишнее, кажется.
– Да ну, какой толк спрашивать, – махает она рукой, выходя.
Водится за Кариной привычка, которой она никогда и ни за что не пренебрегает, всякий раз закрывать за собой двери. Мгновение спустя она возвращается с печеньем и шоколадом, который успела аккуратными прямыми линиями разрезать на дольки и выложить на белоснежное блюдце. К чему утруждаться, будучи простывшей, я не соображаю, и это непонимание отбрасывает темень на восхищение правильностью и любовью к изяществу. Иногда мне чудится, что я настолько привык к варварскому образу жизни…
– Ну вот, можем пить чай, – устало проговаривает она, усаживаясь недалеко от меня.
– Не очень-то хочется.
– Не хочешь чай? Почему?
Я пожимаю плечами. Растерянность ее, будто ей только что напудрили мозги в устройстве всего мироздания, вдруг смешит меня, но вместо смеха я растягиваю отцовскую улыбку и тянусь ладонью к еще щеке. Она закрывает глаза, подается, как кошечка ласке, почти что мурчит…
– Ты такая уставшая, а все равно выкладываешься по полной, к каждой мелочи придирчиво относишься… Фильм сегодня точно будет лишним.
– Я тебя точно не заражу? – Вдруг дергается она и отодвигается на самый край дивана. – А то я ведь еще так близко к тебе подсела.
– Не заразишь. А я… Не слишком ли тебя напрягаю? Может, ты от меня устаешь?
– Нет! Что ты! Даже думать так не смей! Как ты вообще допустил эти дурацкие мысли? Ничего ты не утомляешь меня! Мне, вообще-то, приятно, что ты пришел, просто я боюсь… Только глаза сегодня что-то болят, ну, знаешь, такое бывает, когда долго пялишься в экран.
– Иди ко мне.
Я притягиваю ее ближе к себе и обнимаю, разместив подбородок на ее макушке. С волос и кожи ее не струятся ароматы шампуней и гелей для душа, но я мысленно воссоздаю, касаясь женской кожи, благоухание ее духов. Этот сладкий запах сирени и… Сколько бы не слушал его призрачное песнопение, я все равно никак не мог разобраться в его компонентах. Духи ее буквально сводили меня с ума. Если бы понадобилось, я бы пошел за ней на край света по следам ее духов…
– Мне кажется, сейчас самое время, чтобы поделиться…
– Чем-нибудь тайным? – Подхватываю я.
– Именно. Начнем с тебя. Чего ты больше боишься?
– Сойти с ума, – не задумываясь, выстреливаю я. Карина отстраняется вбок, как-то странно, с бесконечным непониманием оскорбленного взирает на меня…
– Почему… Разве есть предпосылки?