Ирина Сергеевна вальяжно входит в комнату, опускает на пол потемневшую белую сумочку возле шкафа с огромными зеркалами, и тогда, как по команде, Карина поднимает, всем видом пытаясь показать, что я вот-вот покину квартиру.
– Здравствуйте, – как-то вяло и неуверенно произношу я, тут же увидев перед глазами провальную первую встречу.
– Чего вы в темноте сидите? Удобно что ли?
И правда, все это время мы торчали в полутемной комнате, не потрудившись зажечь даже маленький светильник сбоку от дивана. А мы и не заметили, как за окном солнце уступило место темени, бросив на произвол судьбы последние лучи, что постепенно проглатывал горизонт…
Я хотел было раскрыть рот, только вот Карина предостерегающе ущипнула меня за локоть и повела в коридор.
– А это кому оставила? – Недовольно крикнула в спину Ирина Сергеевна.
– Сейчас. Я уберу, – оправдывающимся тоном отмахивается Карина и недовольно, даже как-то озлобленно, взирает исподлобья на меня.
Несмотря на бурлящее желание остаться, я одеваюсь как можно скорее, чтобы только не задерживать Карину. Ее болезненный вид давит на меня, будто это я виновник ее нездоровья, и большую часть нашей встречи я думал над тем, какое лекарство ее посоветовать… Только вот ничего такого, что действительно помогло бы, не подбиралось. Комфорт и уют, что еще нужно, чтобы избавиться от простуды? Все равно в уме моем, кроме уколов и таблеток, предназначенных для животных, ничего более не крутится. Я обматываю шею черным шарфом и полушепотом спрашиваю:
– Извини за тавтологию, но почему мы из вполне серьезного вопроса твоей матери сделали риторический вопрос?
Она пожимает плечами, словно я и сам обязан до всего додуматься, только вот ничего я не соображаю.
– Не надо отвечать. Если спрашивают про дела, не задавай встречный вопрос…
Опустив взгляд вниз, опираясь плечом о стену, безынициативно указывает она.
– Почему же?
– Просто не надо. Ничего не надо. И все.
Добиваться чего-то далее – нет, не здесь проявляют упорство. Желтой уточкой, качающей огромной головой вперед-назад, я несколько раз киваю. Пустоту в моей голове выдают стеклянные глаза, устремленные в не поддающуюся определению точку.
– Не бери в голову. И не злись, пожалуйста…
– Не злюсь.
Я поворачиваюсь к ней спиной с готовностью вот-вот вылететь птицей из этой квартиры…
– Но уходишь в плохом настроении.
– Спасибо за вечер.
В объятиях я прижимаю Карину к себе. Она и не сопротивляется. В моих широких ладонях ее худенькое тело настолько хрупкое и почти что невесомое, отчего у меня всякий раз невольно возникает желание защищать этот нестойкий огонек жизни любой ценой от всех недоразумений и испытаний судьбы…