Хью, повернувшись, невнятно пробормотал:
– Ну и денёк!.. Понравилась бабуля?
Зевнув с лёгкой ленцой, он взбил подушку.
– Да. У неё свои методы. Народные.
– Ты прямо загорелся, когда она закрыла мешочек. Что там было?
– Амулет.
– Он волшебный?
– Наверное.
– Когда ждать результатов?
– Не сегодня и не завтра уж точно.
– Всё-таки Кел хороший парень, правда? Он сдержал обещание и от истории про Меку пытался отговорить. Как чувствовал, что что-то пойдёт не так.
– Судя по всему, он не собирался причинять нам вред.
– Он мне нравится, – вконец поменял мнение Хью.
Немного погодя из спальни выбрался Келвин, заспанный и до смешного помятый, точно банан, попавший под колёса. На нём была широченная футболка с принтом из пространных цитат. Клетчатые штаны свободно висели на бёдрах. Протерев глаза, он непонимающе изогнул брови и свернул на кухню, чтобы освежиться. Глоток за глотком, Келвин жадно хлебал воду, будто с похмелья. Он поставил стакан на столешницу и присоединился к нашему полусонному царству.
– Чего шепчетесь?
Хью притворился храпящим. В свою очередь я закутался в одеяло, с неохотой произнеся:
– Да так, обсуждаем кое-какие вещи.
– Какие?
– Вечерние.
Келвин присел у ног Хью и защекотал тому пальцы. Он захихикал, а затем и вовсе громко рассмеялся, но в кулак, чтобы не разбудить Накайн.
– Вот ты и попался!
– Я прикидывался.
– Знаю. Поспите. Я не шучу, обряд реально влияет на состояние, кх-м, испытуемого.
Меня покоробило от двусмысленности высказывания. Я попытался ещё раз прояснить ситуацию:
– Я не заболею? Или…
Келвин отпрянул.
– Боже, нет! Нет! Бабушка не позволит!
– Не горячись. Просто хочу убедиться в том, что под утро не превращусь в какую-нибудь бактерию.
– Что я говорил насчёт отсутствия веры?
Он надеялся, что я преодолею предубеждение насчёт магии. В конце концов, я сдался. У меня было слишком мало сил, чтобы сохранять предвзятость.
В августе Хана купила цветастые баллончики и увлеклась граффити. Пятницу и субботу мы проводили в Кака'ако13, расписывая маленький кусочек стены фиолетового цвета. Напротив располагалась закусочная. После дневной смены один из поваров выносил нам по гамбургеру с большим количеством сыра и перца и сдержанно хвалил рисунок.
Это была розовая девушка, у которой в прямом смысле слова взрывалась голова. Как говорила Хана, от идей.
Так как мы неумело обращались с красками, Хана выполняла большую часть работы и трудилась, в основном, над лицом и неоновой вспышкой. Наша же задача заключалась в том, чтобы нарисовать взъерошенную шевелюру. Не жалея нервов, я выводил короткие, на вид жёсткие, словно наэлектризованные волосинки, кое-как поспевая за Хью. Его энергичности и пылкости можно было позавидовать.