Запал ей больной Павел в душу, как-то многое для нее совпало: и сына, и деда звали Павлами, и муж пропал от такой же болезни, и стала она к нему наведываться, молоко ему носить, яички свежие, щи горячие и ходить помаленьку он начал в ходунках по коридору. Чисто и прибрано стало у него, да кой-что из одежды мужниной она ему отдала. Он ждал ее прихода, радовался, как ребенок, а сына уговорила отдать ему свой портативный радиоприемник, на время, конечно, чтоб не скучал. И горемыка Павел пошел на поправку.
Понимала, что человек он городской, к труду не приученный да еще и больной. А все ж сердце за него ныло, особенно, когда рассказал он ей свою печальную историю. Чувствовала, как тяжело было ему, только не все поняла она из его измышлений. В тот день ветер и дождь сильный были, деревья качало, аж страшно на работу идти было, боялась судок-контейнер с горячими щами разлить. Задержалась сильно. А он нервничал, у окна дежурил, ждал ее. А как пришла, то сам и стал говорить без умолку, что с детства родители не давали ему заниматься тем, чем ему мечталось, считали, что вредно ему заниматься шахматами, а он, мол, большие надежды подавал, в школу Ботвинника попал, с Гаспаровым играл. Жениться ему рано не разрешили, и все у него наперекосяк пошло: и в шахматах не достиг, чего мечтал, а спустя годы и с женой не заладилось, развелся он с ней. Дочку забрали его родители к себе, да скоро померли, в автомобильной аварии погибли. Всю жизнь он ее воспитывал, да видно плохо. А дальше чудно как-то все у него вышло. Дочка ни учиться, ни работать не захотела, туниядничала, по дому ничего делать не хотела, в компании, видно, встретила не чистого на руку мужика. Он и надоумил ее квартиру приватизировать и продать. А ему она сказала, что дом с женихом хотят они купить на станции Отдых. Кричала, что любит жениха, что отец хочет сделать ее такой же несчастной, как и он сам. Вот так остался он бездомным.
– А что же дальше? – спрашивала Марья Ивановна. – Как здесь очутился?
– А здесь прячет она меня от жениха, иначе боится, что не женится он.
– Батюшки, – удивлялась Марья Ивановна, – да что ж за жених такой, от которого отца скрывать нужно, да еще дома его лишить.
Рассказ этот поначалу показался ей неправдоподобным, но чем больше она узнавала Павла, тем больше верила. Доводила она его, дочурка-то. Житья от нее не было. К тому же не желал он ей своей участи, решил, что по любви ей нужно замуж выйти, а для себя решил, что умирать ему пора. Да вот не умиралось…
– Да разве ж можно было так с отцом обращаться, – не укладывалось у нее в голове.