– Да не слушай ты Верку, рассказывай, – поддержала Машу Лялька.
– Так вот… – таинственны шепотом заговорила цыганка. – Спим мы как-то ночью. В камере тихо-тихо. И вдруг сквозь сон я слышу, как кто-то скребется. Поначалу я подумала, что это мышь. Но звук был такой странный и жуткий, что я окончательно проснулась. Проснулись и другие девки. И тут… – Маша сделала театральную паузу и чуть громче повторила: – И тут мы услышали шаги. Такие тихие, словно что-то шелестит по полу. Все застыли на своих местах и даже перестали дышать. Потом шаги смолкли, будто кто-то остановился на одном месте. Все бабы в камере обрадованно вздохнули. Кто-то повернулся на другой бок, кто-то даже начал храпеть. Но вдруг шаги стали громче, и мы ясно услышали, как кто-то невидимый ходит по камере. Этот кто-то подошел к столу и принялся чем-то шуршать и греметь. А потом мы услышали странные шорохи и стоны, а потом вздохи и всхлипы будто кто-то плачет. Да плачет так жалостливо…
– А кто плакал-то? Мужчина или женщина? – с придыханием спросила Наташа.
– Да баба какая-то. И явно не из наших, – серьезно пояснила цыганка. – Наши все были гром-бабы и прошли через такое, что вам и в страшном сне не приснится. А после… а после она начала выть так, что у меня сердце похолодело и застучало так, что я подумала, что оно выскочит из груди и я помру. И волосы на голове сначала зашевелились, а потом встали дыбом.
– У тебя? На твоей башке? Дыбом? – затряслась от смеха Нежина. – Вот это да!
– Да тише ты, Верка, не прерывай Машку, – сердито осекла смех подруги Лялькина. – Дай дослушать!
А Маша довольная привлеченным к себе вниманием театрально-загробным голосом продолжила:
– Я спрятала голову под подушку, но все равно слышала этот страшный и дикий вой. Девки уже не на шутку перепугались. Все уселись и стали глазами обшаривать камеру. На лицах девок выразился ужас. Но этой воющей бабы нигде не было. Понимаете, кроме нас в камере больше никого не было!
– А надзирательница разве ничего не слышала? – испуганно шепнула впечатлительная Оксана.
– Да куда там! Дрыхла, наверное, без задних ног. Ну короче! Мы уже запаниковали. И тут…
– Что? – поддалась вперед Нинка Артемьева, впервые выказав заинтересованность.
– И тут на середину камеры выперлась Роза, баба лет шестидесяти пяти. Толстая и седая вся. Она тоже была цыганкой и села на нары, как и я за кражу. Так вот она громко сказала: «Не бойтесь, девоньки, я помогу нам избавиться от непрошенного духа. Говорят, в этой камере когда-то давно повесилась одна сиделица. И она превратилась в настоящее приведение».