– Нет.
– Ну… – протянул он. – Ну, а в нашем городе так принято. Запрет на кладбища. Что касается животных, что касается людей. Ну, ты знаешь. У меня недавно родственник далекий помер. Родня собиралась его отвезти на кладбище ближайшего города, но власти не дали добро. Говорят, раз гражданин города, раз с пропиской, значит сжигать. Видел смог, который вечно обитает в небе по четвергам? Так вот, не сметешь уже его. Даже снегом, не сметешь.
Еще некоторое время мы шли в молчании, дошли до небольшой площадки с гаражами, один гараж был открыт, и из его дверей виднелась голова грузовика. – В любом случае… – сказал мужчина.– В любом случае платят хорошо.
Я улыбнулся и кивнул. – Давай подвезу, раз уж мы теперь коллеги. Кстати, Вова, – он протянул руку, представляясь.
Тут я замер. А ведь вместе и с пин-кодом от телефона пропал и домашний адрес из моей головы. Я бы, конечно, мог назвать адрес своего отчего дома, но вряд ли я там живу и жил последнее время. Хотя, был вариант навестить родителей. Живы ли они еще? Мама, я вспомнил ее, ее платье в горошек, да на фоне просторного пшеничного поля, вспомнил черты ее лица. Отец, никогда не сдающийся, пример для подражания. Высокий, с носом. А если и живы родители, то уже старики. Как больно об этом думать. Невероятно больно.
Я молча пожал ему руку. Он засмеялся. – Тебя Ваней зовут, да?
Я оторопел, кивнул и назвал адрес своего отчего дома. Меня звали Ваней.
Когда мы ехали по городу, я обращал внимание на новые дома, которые не видел в своем юношестве, каждый из новых домов пытался выделиться среди всех же домов, и было понятно, какой дом каким по счету строился. Вот мы проехали мимо детской библиотеки. Она привила мне интерес к чтению, и я вспомнил, как выбирал книги в детстве – по яркой обложке. А еще я понял, что все прочитанное на автопилоте за долгие годы просто стерлось. Хотя, возможно, если бы я начал читать какую-нибудь книгу, то вспомнил бы, о чем она. Возможно, память не настолько жестока по отношению ко мне сегодняшнему. Возможно, простила выходки меня прошлого. Не знаю. Еще мы проехали много старых магазинов, до сих пор существующих. Проехали церковь, я вспомнил, как единственная девочка, которую помню и которая была, в отличие от неживых потребностей, любила фотографировать эту церковь. Она считала себя неверующей, всегда показывала альбомы с фотографиями разных церквей страны, церквей других стран, континентов, планет. Я был тогда по-настоящему счастлив. Когда был с ней. Нет, все эти кинутости-покинутости, все эти вкл-выкл, автопилоты, все это – чушь собачья. Я понял, что потратил всю свою молодость, да что там – всю свою жизнь на ничего. Интересно, как она теперь? Счастлива ли? Я был бы рад, если бы она была счастлива.