– Алло! Алло! Быстрее, прошу вас, умоляю, быстрее! – я продиктовал адрес, как и вчера, когда вызывал участкового терапевта на дом. Только сегодня мне пришлось сообщить данные об отце: возраст, причину вызова, охарактеризовать боли. Через секунду мне сказали: «Вызов принят, ожидайте»…
«ВЫЗОВ ПРИНЯТ. ОЖИДАЙТЕ». Звуки этих слов должны были вдохновить меня, вселить надежду, подбодрить. Но ничего подобного я не ощутил. В агонии находился отец, а мне казалось, что я – судорогами сводило мои мышцы. Меня трясло, как страдающего болезнью Паркинсона.
Нащупав под матрасом молитвенник и взяв его дрожащими руками, я на подкосившихся ногах вернулся к табурету у подушки отца. Отодвинув его и встав перед отцом на колени, начал судорожно искать страницу, где есть строки соответствующие ситуации. Но словно что-то мне мешало найти «отходные» стихи. Как будто обуявший меня колотун нарочно сдерживал от прочтения тех писаний, после которых умирающий испускал дух. Словно кто-то подсказывал: «Читай же святые слова о здравии его! Борись! Не сдавайся!».
И, пока мои мысли сталкивались с противоречивыми суждениями, я обратился с мольбой напрямую к отцу.
– Па-па! Ты что? – с явно мешающей говорить мокротой в горле проговорил я. Вблизи я увидел, как блестит его лицо. Какой гладкой и тонкой стала кожа. Без морщин. – Что с тобой? Мы же так старались! Папа! Не может быть! Не может!
Мой голос, как у певца на распеве, становился крепче и звонче.
– Ты не можешь! Ты! Папа! Ты не должен так поступать! Ты же обещал! – кричал я умирающему отцу почти на ухо.
Отец, конечно, пообещать ничего не мог. Но я-то себя в этом убедил! Я не желал его смерти. Но меня в очередной раз ни о чём не спросили. Это уходила его жизнь… И уводила отца его смерть…
– Ты что-то не договорил! Ты что-то хотел ещё сделать! Отец! Отец! Ну скажи! Ну ответь мне что-нибудь! Скажи мне, что я тебе нужен! Папа, я люблю тебя! Отец! Умоляю… Умоляю, не молчи, вставай!
Я наконец прикоснулся губами к влажной щеке отца, обняв его голову руками. Мне было трудно рассмотреть, видит ли он это, открыл ли глаза, потому что мои наполнились слезами. Через мгновение я отпрянул и промокнул глаза большими пальцами. Но лицо отца было без изменений! Это равнодушие умирающего меня отрезвило.
– Неужели тебе не страшно? Отец! Ты не боишься смерти?! Ты понимаешь, что мы можем больше не увидеться? Отче наш! – воспел я – Иже еси на небесех. Да святится Имя твое! Да приидет Царствие твое! Как на небе и на земли!
В ответ – только хрип на вдох и хрип на выдох. Если раньше мне иногда казалось, что отец слушает и слышит меня, просто обдумывает мною сказанное, то теперь ему явно было всё равно. Я подсознательно догадывался, что отец умирает. Что пришёл конец моей мечте… И нашей семье… Но читал дальше: «Хлеб наш насущный, даждь нам днесь! И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим».