– Сегодня в последний раз, – клянется себе Крис, а потом отдается во власть чужих рук, тянущих его на очередное неизведанное дно. Меняются только лица – желания остаются теми же. Чужие похоть и разврат не приносят прежнего удовлетворения, и Лост пытается найти новый источник кайфа. Безуспешно. Когда ты заперт в клетке, сложно обнаружить вокруг себя что-то новое.
Крис давно не смотрит в зеркало, боясь увидеть собственное отражение. Увидеть все те отпечатки, которые оставляет на нем образ жизни. Хватает только рук, украшенных сделанными на пьяную голову татуировками и исчерченных шрамами от глупых игр по молодости. Его тело – бумага, на которой жизнь темными чернилами вырисовывает жутковатые узоры, напоминающие обо всех содеянных грехах. Лост не знает, в какой момент сошел с верного пути, указанного ему отцом, и жутко боится признать, что большая часть вины в произошедших с ним изменениях принадлежит ему самому. Но обвинять больше некого, поэтому едва ли не каждое утро, сидя в углу ставшего родным кафе с чашкой дешевого эспрессо, Крис обреченно смотрит в окно и мечтает о жизни, которой у него никогда не будет.
– Надеюсь, ты найдешь себе хорошую работу после выпуска.
– Конечно, пап, – весело отвечает в телефонную трубку, а сам вычерчивает пальцем круги на прикроватном столике и поджимает ноги под себя, мечтая сжаться в один крохотный комочек и просто исчезнуть, чтобы не признаваться в заранее известном ему поражении в этой игре на выживание.
Но жизнь продолжает свой ход, и Крис просто идет дальше, стараясь не оглядываться назад, не вспоминать потраченные впустую годы.
Но будущего у него нет тоже.
Ты Многоликий бог, не имеющий тела, покрытый бесчисленным множеством лиц на каждый случай твоей жизни. Нет ни имени, ни единого образа, лишь куча бесмыссленных фраз, не способных отразить все твое естество в полной мере.
Ты мой друг, моя любовь, мой родитель и мой незнакомец.
«Ты» – это я.
Когда последний клиент выходит из кабинета, женщина провожает его с мягкой улыбкой, а потом, молча заперев дверь на ключ, садится обратно в кожаное кресло и достает из верхнего ящичка стола сигареты. Копаться в чужой жизни сложно, но разобраться в своей просто нереально. Клара это знает и уже давно не лезет в дебри собственного подсознания, пытаясь найти там ответы на все мучающие ее вопросы. Да и вопросы скоро задавать перестанет. В том, слишком болезненном для нее прошлом они уже усложнили и без того нелегкую жизнь.
О том, что муж может поднять на нее руку, Клара даже подумать не могла. И когда он впервые легко ударил ее по щеке, списала все на нервный срыв и переутомление на новой работе. Но постепенно становясь основным клиентом травматолога, Лонер поняла, что дальше так продолжаться не может. И собрав последние остатки самолюбия и силы духа, женщина забрала вещи из их совместной квартиры и переехала на съемное жилье. Сначала было страшно. Клара до сих пор вздрагивает, когда вспоминает эти жуткие удары, грозящие выбить хлипкую дверь в ее скромную однушку. Вздрагивает и закрывает глаза ладонями, но на внутренней стороне век ярким пятном сияет искаженное гримасой чудовищного гнева лицо бывшего супруга, которому она каждый раз в страхе открывала, а потом неистово умоляла прекратить, сжимаясь в крохотный комок под крепкими ударами. Зажившие ребра все так же ноют по ночам, а глаза никогда не забудут того уродливого отражения, которое Клара каждый раз видела в зеркале после ухода некогда любимого мужа. Разбитое в кровь, украшенное сотней оттенков багрового и синего лицо. Расколотая на тысячи – нет, десятки тысяч – частей душа. Но та Клара Лонер умерла, погребенная под ненавистью к самой себе и своему мужчине. Сейчас она уже не может позволить себе такую слабость.