Знакомые черты лица врезаются.
Такие родные…
– Аяз? Что ты здесь делаешь?
Я по-настоящему теряюсь, не зная, что сказать.
– Это мой дом, Ева, – чеканит так холодно, что мне становится не по себе. Он немного странный. Раньше от него шло тепло. Он даже стоял по-другому. А сейчас равнодушно смотрит в мою сторону, засунув руки в карманы штанов. Так легко, непринуждённо. Но в то же время… Не знаю. Веет враждебностью. – И будет резонно спрашивать, что здесь делаешь ты. Пропала внезапно. Кинуть меня решила без объяснений?
Делаю шаг назад, чувствуя в свою сторону странную агрессию.
– Я не обязана объясняться перед человеком, который скрывал от своей девушки наличие ребенка, – цежу словно яд, начиная раздражаться.
Неожиданно Аяз идёт в мою сторону. И снова я как ужаленная быстро отдаляюсь от него.
Но он не останавливается. Хватает меня за запястье и со всей силы кидает в стену.
И все, что крутится в моей голове…
Ребенок!
Стальные пальцы обвивают шею, сжимают ее, перекрывая частично кислород. Вытягиваюсь на носочках, пытаясь вырваться, но не выходит.
– Ты, шкура, сама прыгнула под моего отца. Как тебе он? Опытнее? Ах да, ты же не знаешь, какой я в постели. Не дала же. А у него ещё не отсохло? Стоит ещё?
– Отпусти меня, Аяз! – кричу изо всех сил. А он ладонью рот зажимает. Не даёт возможности говорить. Только и делаю, что мычу ему в ладонь.
– Молчи. Я знаю. Тварь ты, Ева. Повелась на его бабки? Или на то, что в штанах? Чем он тебя так зацепил? А, или ты мазохистка? Он тебя изнасиловал, бесплодной сделал, а ты ему в руки сама прыгаешь, да?
Я не слушаю весь этот бред Аяза. Смыкаю зубы на его ладони и с силой сжимаю, трясясь от страха. Не с первого раза кусаю его, но выходит. Он шикает, отдергивает от меня руку, и в этот момент, не думая ни о чем, я звонко кричу.
Так сильно, что сама чуть не глохну от своего крика!
Подонок! Урод! Да чтоб у него!..
Кожу внезапно обжигает мощная, почти сбивающая с ног, пощёчина.
На секунду ноги слабнут, а перед глазами все плывет. В ушах звенит. А щека неистово горит так, словно к ней прислонили раскалённую кочергу.
– Убогая ты. Даже не женщина. Родить никогда не сможешь. Пользы от тебя – никакой.
Хочется крикнуть, что могу. Теперь – могу!
Но понимаю, что это – бессмысленно. Бесполезно. Что-либо кому-то доказывать.
– Только и сможешь как нянчиться с чужими детьми. Кстати, как тебе мальчуган? Понравился? Привязался? Скоро он вернётся в свою семью. А ты останешься одна. Никчёмная. Пустая. Это тебе мой подарок, за то что кинула меня, сука.
Из-за угла слышится шум. Оттуда кто-то выбегает, но не могу повернуться. Шевельнуться не могу. Шум в ушах стоит.