– И что же, определилась она?
– Да, Афанасий Петрович предложил ей гувернанткой при детях его…
– Так что, он наследник?
– Должно быть, раз в доме тетушки остается…
– А тебе она что-нибудь оставила?
– Почему вы спрашиваете? Разве обещалась?
– Мне определенно обещала, – сказал доселе молчавший Федор Ионович.
– Мне она со всей определенностью говорила, что не считает обязанностью меня содержать. А вам когда она обещала? При последнем приезде?
– Раньше. Еще до сватовства.
Так вот отчего он так настаивал в своем сватовстве! Вот кому она обязана своим семейным счастьем! А она винила в этом отца!
– Как же вы ошиблись, Федор Ионович! Как провела вас старуха! Но вы-то, стреляный воробей, что же распиской не заручились! Были бы умней, и не состоялся бы этот нелепый брак!
– Ты что смеешься, сестрица? – дергая ее за рукав, спросил Вася.
– Федор Ионович женился на мне в ожидании наследства от тетушки!
– От Марьи Афанасьевны? – спросила Лиза. – Она нас всех терпеть не могла. С чего бы она Маше наследство завещала? Машу она, правда, отмечала. Говорила, что у нее характер есть. А Федора Ионовича она звала коллежским регистраторишкой в дворянском семействе.
– Что ты болтаешь? – дернула ее Софья Анисимовна.
– Да, маменька, мы же вместе подслушивали!
– Хороша дворянская семейка!
Слово за слово, и вышел большой скандал. Федор Ионович сгоряча указал родне на дверь, но через несколько дней затосковал. И объявил, что поедет по делам по месту прежней своей службы.
– Надолго?
– А вы, сударыня, никак скучать по мне будете?
– Скучать не буду, но содержать меня кто станет?
Федор Ионович обещал высылать домовладелице за квартиру и Маше сколько-то ежемесячно. Когда Бокина услышала о сумме, предназначавшейся жене, она охнула: «Ну и подлец, как есть подлец!»
– Мы столько и проживали.
– Так ведь он свою слугу Личарду с собой забирает, вам же еще прислуге платить.
Да, Федор Ионович забрал с собой Пелагею, чему Маша была очень рада. Это означало еще и то, что возвращаться муж был не намерен. Добрая домохозяйка предложила Маше переселиться во флигель, состоящий из двух комнатушек и кухоньки, а разницу за наем отдавать Маше. Так она и жила уже второй год, и вот оспа…
Наташа вместе с Машей самоотверженно ухаживала за Игнатием Илларионовичем. Софья Анисимовна перебралась в мансарду, которая в отсутствие детей пустовала.
– Вы не боитесь? – спросил как-то Машу доктор Зильбер.
– Я и вообще мало чего боюсь, а оспы и вовсе. Нас в пансионе прививали. Вот Наташа, ей надо бояться. А вы-то привиты?
После смерти отца, как ни сопротивлялась Софья Анисимовна, а пришлось и ей перебираться на съемную квартиру, а свой дом сдавать жильцам.