Сегодня с утра лепший друг Киприана в кармане принес Ульянке подарок – рыжего хвостатого бурундучка, которого он снял в лесу с ветки почти примороженного. Если бурундук так рано покинул свою норку, то либо у него кончились припасы, либо его дом был разорен – соболем, куницей, да мало ли кем. Он был обречен, но, попав в карман к человеку, отогрелся и потянулся к жизни. Ульянка, конечно, была несказанно рада и со словами:
– Деду, это тоже жизнь, и я – ее мама? – приняла в ладошки это лесное чудо. Но бурундук тут же выскользнул из маленьких ручонок и юркнул в первую же кучу домашнего хлама. Все кинулись, пофыркали, посвистели и забыли про него, но он сам вечером объявился в комнате Гедеона, высунув мордочку из щели между колотыми и расшатанными кирпичами над печкой. Сыпанули ему туда горсть овса, так он его шелушил и сорил, но это было не в тягость. А когда Ульянка, сидя рядом с Гедеоном, училась по слогам читать, зверек корчил им рожицы сверху. Но и там была война. Ночью местные мыши пытались обобрать бурундука, но тот неизменно оставался жив и здоров, за что и получал то овса, то старую пересохшую шишку.
Зиму пережили как-то легко, не голодно. Меланию это тревожило, ее все тревожило: и молчание, и разговоры, и мороз, и оттепель. Время ее не излечивало, она жила в режиме «живешь и живи», а от такой болячки рецептов не было даже в военной науке. Гедеону было жалко женщину, но всего он не знал, а потому дивился ее холодному отношению к дочке, которая была с ней совсем не схожа. Однако профессор не был силен ни в психологии, ни в физиогномике, а потому все принимал как есть. Умение жить настоящим как-то постепенно пропадало, уступая будущему, которое уже состоялось, и им прочитывалось раньше всех и вне очереди. Запахи и вкусы сегодняшнего дня ощущались слабо и не очень достоверно. Ульяна росла, радовалась, удивлялась, складывала слоги и разговаривала с бурундуком. Но все не обошлось тем хвостатым поселенцем, в конце марта было еще одно явление, и пришло оно вместе с оттепелью.
***
Прадед Сергей, 1885 года рождения, был выходцем из Симбирской губернии, уезда Терпигорева, из деревни Горелово, что через овраг от деревеньки Неелово, и через речку Переплюйку от Неурожайки. Деревня его называлась так не по причине того, что горела когда-то, а потому что явно горя словила. Его всегда кликали Гореловским, а потому так в бумагах и написали – Горелов. Он рос толковый и старательный, до восьми лет учился в церковно-приходской школе, потом с похвальной грамотой окончил уездное училище, дальше, явно с Божьей помощью и участием, – в Симбирской гимназии, которую окончил в 1903 году с похвальным листом. В 18 годков поступил в Петербургский Технологический институт.