***
На следующий день после обильного тетиного завтрака шевелиться не хотелось. К 12 приехал Алексей, и они выдвинулись по указанному им адресу. Ехать было не то что далеко, но с московским трафиком рассчитать время прибытия всегда сложно, однако прибыли на место еще за 20 минут до назначенного времени. Родион остался побродить, а Алексей уехал учить крылья служить людям. Он стоял у дома, в котором ему назначили встречу и вспоминал, что в детстве, глядя на такие монументальные дома, он дивился, кто же в таких домах живет. Дом был украшен статуями и барельефами. На фасаде не меньше дюжины табличек с именами жильцов, прославивших Родину, среди них нашлась и табличка великого советского академика-микробиолога, в квартиру которого он и намерен сегодня заявиться. Он прошелся по улице, выпил у лотка маленькую бутылочку Pepsi и пошел к подъезду; на часах было без двух минут до назначенного времени. На звонок в домофон ответил все тот же молодой женский голос. Голос попросил подождать, и через пару минут ему открыли дверь парадной. Лестница в парадной была из мрамора и шириной с проезжую часть дороги, квартира, похоже, была на третьем этаже, и он пошел пешим шагом. Лишь прикоснулся к звонку, как дверь открылась. Его встречала миловидная женщина в зеленом фартуке, с большими черными глазами. Она попросила снять верхнюю одежду, обуть шлепанцы и еще подождать. Вернувшись, позвала за собой. За стеклянной мозаичной дверью был кабинет, до потолка разлинованный книжными полками. Нигде не было ни малейшей архаики, во всех геометриях, углах и окружностях все было идеально сопряжено. Наверное, не было только картин в позолоченных рамах, были лишь книжки.
У большого окна, затененного шторами цвета кофейных зерен, на напольном ковре такого же цвета стоял среднего размера письменный стол, за которым в кресле с большими колесами сидела женщина. Она жестом пригласила Родиона подойти и присесть на маленький диванчик. Женщина не выглядела какой-то дамой из прошлых веков. Стильная блузка, прическа, очки, явно из последней коллекции, очень ей шли. Родион представился хозяйке, а та без паузы задала вопрос: имеет ли он какое-либо отношение к исторической науке, а если не имеет, то что его подвигло интересоваться подобными вопросами? Она говорила на каком-то красивом и непривычном русском языке. Последние слова, с которыми его из прихожей сюда проводили, звучали так, что если он хочет получить полные ответы на свои вопросы, то должен не пользоваться диктофоном, а главное, должен быть сам откровенным и доступным. Поэтому он рассказал женщине все об убийстве, о себе, как о милицейском майоре, и о своем желании покарать убийц. Она сняла очки, они были на тонком шнурке и точно легли между пуговиц на блузке. На все им сказанное женщина ответила, что разговор коротким не получится, и куда-то в глубину кабинета обратилась, попросив себе и гостю чайку.