– Я к доктору.
А в ответ услышал, что его медицинской карты у доктора на сегодня нет. Тогда он, уже ожившим голосом, сказал:
– Да я совсем по другому вопросу.
Девушка указала ему на стул, предложила присесть и немного подождать, доктор вот-вот будет. Родион вдруг ужаснулся от мысли, что ниточка теряется, а доктор сбежал, и от той мысли как мог строго спросил:
– А вы уверены, что он скоро будет?
Девушка улыбнулась как фея из сказки и ответила, что доктора вызвали в больницу, на какую-то сложную хирургическую операцию, консультировать, и он непременно скоро будет. Тогда Родион совсем осмелел и спросил, а кто она?
– Я – медсестра, работаю с доктором на приеме с недавних пор. Зовут меня Ксения. А вы тогда кто?
Он ответил как есть, что он майор милиции и здесь по служебному делу, а зовут его Родион. От такого диалога обоим стало смешно. Наступила тягостная пауза, и Родион не нашел ничего лучше, чем спросить:
– Хорошо ли быть красивой, когда вокруг поклонники, подарки, поездку в Ниццу, Канны и на Лазурный берег?
Она ответила, что поклонников вполне вправе иметь, так как не замужем, но пока ее Лазурный берег – это набережная местной речки. Родион понимал, что еще несколько минут, и ему придется уходить, чего ему совсем не хотелось. Он так и не решился попросить ее номер, но оставил свой, с присказкой – вдруг что-то нужно будет от правоохранителей.
Получилось все вовремя: снизу позвонил Сергей, с ним рядом был подошедший Пилюлин, и если Родион сейчас спустится, то они двинутся к себе в управу. Сергей, похоже, на свой лад имитировал задержание, молодежи нужен был драйв. Родион что-то говорил Ксении, прощаясь, но сам себя не слышал. Мальчишество какое-то.
***
Пока ехали до отдела, Родион пытался разговором как бы сгладить напряжение. Пилюлин явно был удивлен, что с ним не могли поговорить в его рабочем кабинете, а везут в какие-то допросные места, туда, где он сам не бывал, но был наслышан достаточно, чтобы о них иметь собственное мнение. В кабинете на стуле уже сидел совершенно потерянный, в зеленом лабораторном халате, его друг. Опера вновь приглашение с приводом перепутали. Друзья поздоровались крепким рукопожатием, и с прямыми спинами, сидя в ожидании, казались детьми, смотрящими по телевизору страшную сказку.
Родион спровадил всех остальных в коридор и попросил подежурить с той стороны, чтобы никто не вломился. Чтобы самому не быть слишком похожим на полицмейстера, сел на край стола и повел такой разговор: он дает честное слово, что их беседа не будет никак записана, ни на диктофон, ни ручкой, ни одно их слово не будет запротоколировано и оформлено документально. Ему, Родиону, стало из агентурных источников известно, что они вдвоем собираются провести акт возмездия над теми, кого они считают убийцами, зверьми и фашистами. Он и сам о тех по-другому и не думает, но есть между ними существенная разница: он облечен законом искать, ловить и задерживать преступников, а они сами решили присвоить себе эти функции и, что еще страшнее, роли судей и палачей. На последние слова живо отреагировал химик. Он, вдруг, похоже, неожиданно даже для Пилюлина, разразился речью, что убивать никто и не собирался, просто он работает сейчас с самыми передовыми технологиями введения людей в состояние глубокого сна, и он может произвести это выключение в самом коротком режиме. Планировалось именно так воздействовать на преступников, а потом передать их уполномоченным ведомствам. Родион ответил, что это ничего не меняет, ибо использование материалов лаборатории без санкций и разрешений уже является преступлением. Они все это слушали, понимая, что возразить на сказанное было нечего. Пилюлин ждал, что майор станет говорить о ребячестве, тогда бы он возразил, но тот ничего такого не сказал. Майор повел к главному, что хотел услышать: кто эти негодяи, откуда им они известны, и насколько все это соответствует действительности?