***
Родион сегодня не рулил, за баранкой сидел Андрей. Они, вроде, по времени укладывались, согласно договоренности, но все равно неслись. Дорога была хорошая, если где-то в ночь и прихватило ледком, то сейчас уже все было сухо. Но дорога, как и жизнь, обманчива, раз на повороте их закинуло, но хватило этого всего лишь на пять минут, затем опять прибавили скорости.
А капитан сквозь фанерные двери сельского милицейского кабинета прислушивалась к голосам в дежурке, и когда оттуда донеслись обрывки девичьих возгласов, облегченно выдохнула: приехала девочка-заявитель. Теперь можно было прервать состоящий из угроз и проклятий монолог Коломейца и начать самой наступать. Она кивнула заглянувшему в дверь местному начальнику, и в кабинет завели трех подставных с удивительно одинаковыми протокольными лицами. Их вместе с Коломейцем рассадили ровно вдоль стены, завели девушку, а в двери рвался ее парень с явным намерением посчитать золотые зубы Коломейцу. Всю протокольную часть вела ее следователь. Девочка-заявитель уверенно показала на Коломейца, после этого он начал сначала хихикать, а когда они остались вдвоем с капитаном, то просто хохотать. Отхохотавшись, он опять начал брызгать слюной, требуя звонка адвокату. На это капитан сказала, что он может позвонить своему адвокату, но тогда она позвонит в редакцию хорошо ему известной газеты, а приехавшему корреспонденту сама даст комментарий по задержанию подозреваемого в преступлении против несовершеннолетней, да и не будет противиться, если девочка и сама прокомментирует случившееся. Согласен ли он на такой вариант? Коломеец был явно не согласен.
– Так вот, – продолжала она. – Сейчас ты посидишь немного даже не в камере, а в дежурке, и тебе предложат другой вариант.
Тот, скрипя зубами, ответил, что он с самого начала понимал, что это политический заказ, но в дежурку пошел сам, без подпинывания, хотя в коридоре на него все же напал тот крепкий паренек, и Коломеец сам, в избавление, юркнул в двери дежурки, путаясь в белом кашне.
В течение 10 минут прибыли опера. Капитан пообещала Родиону побыть здесь еще с полчаса, если вдруг понадобится. Опера расположились в том же кабинете, где и проходило опознание. Через пять минут привели Коломейца, он был более чем уверен, что эти два мужика из ФСБ, и из него будут выбивать показания или на кого-то из депутатов, или на руководство города. Родион сказал просто: или его сейчас везут в город и закрывают в СИЗО, где он, конечно, будет общаться со своими адвокатами, но следствие приложит все усилия, чтобы его ославить, или он дает нужную информацию и сам отсюда уезжает на такси, сразу же после разговора с ними. Когда, наконец, Коломеец уразумел, какую информацию от него хотят получить, он согласился сотрудничать, крайне напуганный тем, что человек, о котором у него спрашивали, разрабатывался по линии терроризма. Коломейца, мелкого проходимца, это, конечно, страшило, хотя он точно знал, что с той личностью у него ничего общего нет и быть не может. И он начал с самого начала свой рассказ на диктофон.