Дядя Вася вытер о штаны окровавленные руки.
— Курицу резал...
Он угрюмо оглядел соседей. Сейчас как кинется на всех… Вдруг раздался бас:
— Ну-ка, тарищи, посторонись, — раздвигая собравшихся, вперед продвигался милиционер. — Значит, опять за свое. Ох, Вася, выпросишь ты у меня пятнадцать суток.
Несправедливо — стоило начаться самому интересному, как меня увели домой. Зато теперь я не один — у нас дома Аллочка.
Иметь бы младшую сестричку! Мы бы вместе с ней пускали кораблики, прыгали бы на бабушкином диване, она бы съедала и мою порцию бульона. Но сколько ни прошу родителей подарить мне младшую сестричку — отказываются. Каждый раз — что за люди? — у них миллион причин в оправдание: то, говорят, капуста, в которой находят детей, не уродилась, то аист не прилетел, то мама должна готовиться к операции. Впрочем, на капусту и на аиста с недавних пор я не шибко надеюсь. Вон, у тети Любы сначала надулся большой живот, а потом появилась коляска с ребенком. Значит, с капустой все в порядке. Подозреваю, всему виной мамина операция.
Детей вынимают из живота, развязав женщине пуп. Это я знаю точно. Свой пуп я берегу как зеницу ока. А родители темнят. Они не догадываются, что недавно я обнаружил на полке одну серьезную книгу. Книга мамина. Папины книги — о шпионах и разведчиках, на обложках нарисованы мужчины с пистолетами или блондинки с меховыми накидками на плечах. Там все выдумано и неправда. А мамина книга без рисунка на обложке. Зато правдивая. С таким жутковатым названием: «Акушерство и гинекология». Слова эти запретные, их нельзя произносить вслух, а то еще родители догадаются, что я без спросу открыл эту книгу.
Тети там очень похожи на тех, что нарисованы на дверях туалета — тоже без платьев и без купальников. Голые. Правда, туалетные — веселые, озорные, а в книге — серьезные, строгие, того и гляди закричат: «Игорь, ты что — хочешь простудиться? А ну отойди от колонки!» На первых страницах они стоят раздетые перед врачом, поднимают руки вверх, наклоняются. Затем идут рисунки неинтересные: какие-то узлы, трубки, пузыри. Потом появляются животы — сначала маленькие, затем большие. В животах, свернувшись и поджав ноги, точь-в-точь, как я во сне, только без мишки, лежат лысые уродливые дети. Больше всего меня поражает рисунок, на котором изображена лежащая женщина с широко расставленными ногами — точно паук, а из дырки под ее животом появляется чья-то маленькая голова…
***
Когда Аллочка поела, мы отправились в «мой уголок». Вскоре вошла бабушка и сказала родителям:
— Алла сегодня останется у нас, а Валя поехала к сестре.