– Света, сколько мне лет?
Она смутилась:
– Сорок восемь, Игорь Анатольевич, все знают.
– А сколько ты видишь?
Она задохнулась:
– Поняла! Замедлен процесс старения!
– Почти вполовину! Переход в пространстве «забирает» те часы, которые я провожу там. Он как бы компенсирует мне время, которое потратил, гасит его. Ты понимаешь? Я должен быть слегка поседевшим, кожа – другой, зрение… Так сколько? Давай напрямую!
– Сорок, самое большее. Игорь Анатольевич, вы ведь не занимаетесь спортом?
– Какой спорт! Работаю в две смены. Они ведь, как дети: стоит оставить ненадолго – сразу инфекция, грипп.
– Они гриппом болеют? – смеётся.
– И гриппом, и корью, и всеми болезнями, как на Земле. Мне от этого легче: всё знакомо, не нужно делать анализов, по внешним симптомам читаю.
Они говорили долго. Она верила, верила!
– Почему ты мне веришь? – спросил он, наконец.
Света задумалась.
– Начистоту?
– Только начистоту!
Она стеснялась, но всё же сказала:
– У меня раньше бывало: во время операции смотрю в раскрытую рану и думаю: у них там свой мир. Клетки, бактерии, обмен веществ. Всё разумно, точно, взвешено. Такое ощущение, что они мыслят. Может быть, даже реагируют на нас: «Что вы тут делаете, ребята, зачем раскрыли наши тайны?!» А мы копаемся, режем, потом зашиваем, и они опять продолжают свою работу.
Игорь смотрел с любопытством, слушал внимательно, лёгкая и очень ласковая улыбка не сходила с губ.
– Ты прелесть, – сказал, склонив голову. – Ты сохранила взгляд ребёнка. Ведь мы все так чувствуем поначалу, а потом привыкаем к чуду и перестаём удивляться.
– Смеётесь? – прячет глаза.
– Не смеюсь, восхищаюсь! Потому что знаю тебя, как серьёзнейшую медсестру, и вдруг – подарок.
Он замолчал, сам смутился. Но Света успела понять. Как ни в чём не бывало, продолжила:
– Вот и этот мир, о котором вы говорите, может быть, лишь один из сотен миров. Они все – здесь, рядом с нами, но скрыты от глаз. Мне легче поверить в то, что они существуют, чем в то, что их нет.
Она любовалась им, сидящим напротив, а потом просто вздохнула:
– Вот и всё!
Они засмеялись, но каким облегчённым был этот смех!
– Так, Игорь Анатольевич, в чём моя помощь?
Он помолчал. Подумал.
– Прошу у тебя одну ночь. Идём со мной. Посмотри, понаблюдай, послушай. Хотя даже не знаю, смогу ли провести тебя за собой. Я очень рискую: ведь если ничего не получится, ты навсегда останешься с мыслью, что твой коллега – сумасшедший!
Она резко подняла руку и прикрыла его губы. Глаза стали серьёзными. На мгновение ей показалось, что сейчас отважится, погладит его по лицу, но сдержалась, медленно убрала ладонь. «Мне страшно», – подумала, а сама сказала: