— Что-нибудь случилось?.. Да не молчи ты!
— Меня не допускают к зачетной сессии.
— Это по какой причине?
— Я не сдал английский.
— Поздравляю. И что же — мать побежала сдавать за тебя?
Юрий раздавил недокуренную папиросу о пепельницу, стоявшую на стуле, придвинутом к дивану. Чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, встал, подошел к окну и припал лбом к переплету рамы.
В это время зазвенел звонок. Леночка с Соней бросились открывать дверь.
Вера вошла в комнату с неестественно блестевшими глазами и припухшим от слез лицом. Не раздеваясь, опустилась на диван.
— Какой жуткий позор! — простонала она, откидываясь на спинку.— Лучше бы я провалилась сквозь землю! Боже мой! Унижайся, проси, как милостыню…
— Кого? Зачем? — постепенно доходя до смысла ее слов, все же удивился Сосновский.
— Она машинистка. Из института. Но берется уладить с англичанкой. На худой конец обещает договориться, чтобы та давала Юрику уроки за какую угодно плату. А в общем-то это не касается меня… Лишь бы приняла зачет…
— И ты могла?
— Если бы у тебя был сын, смог бы и ты,— сказала Вера и, держа в опущенной руке шаль, конец которой волочился по полу, пошла раздеваться. Щеки ее подрумянил мороз, но лицо выглядело страшно усталым.
Однако назад она вернулась другой. Лицо у нее — хоть что-то жалкое, беспомощное все же оставалось на нем — пылало гневом.
— Что вы делаете со мной? — перегодив немного, набросилась она на мужа и Юрия.— Кто я вам такая? Один возмущается, что мать может просить за сына. Другой, вообще, ни ухом ни рылом не ведет, будто не для него унижаются… Имейте в виду: встречу Шарупичеву дочку — отобью охоту крутись подолом. Откуда это? Сама не учится и другим не дает. Пускай, если так не может, ищет себе ровню. На заводе найдутся любители!.. — Вера всё повышала и повышала голос, пока не всхлипнула: — А та, моя машинистка, обещала дать ответ завтра утром. Будете говорить сами. Я не могу больше!
Спорить с ней или доказывать что-нибудь сейчас было бесполезно. Это могло привести к дикому скандалу. И, подавив стыд, охвативший его, Сосновский выскочил из комнаты.
2
Машинистка назавтра не пришла. Не зная, что и думать, Вера не находила себе места. Через два дня начиналась зачетная сессия. И если не удастся уладить с английским языком, Юрий почти механически выбудет из института.
Сосновский во многом смахивал на первого мужа — Юркевича. Даже в главном: живя работой, он так же мало обращал внимания на то, что делалось в семье, и целиком полагался на жену. В нем тоже жило убеждение, что дома должен господствовать матриархат: женщины были, есть и будут хранителями семьи… Так назначено самой природой. По злой иронии судьбы они и звали ее одинаково — Веруся. Вера знала это и чувствовала свою ответственность за все: не сделаешь сама, не сделает никто. Поэтому, несмотря на ссору, она вчера за ужином вторично попросила мужа съездить к директору института. Попросила и раскаялась. Швырнув на стол ложечку, которой помешивал чай, Сосновский с шумом отодвинул стул и скрылся в кабинете. Недопитый чай с лимоном Вера понесла ему туда и, поставив на письменный стол, попробовала обнять мужа. Но он резко высвободился н стал перед нею, бледный от негодования.