— Я не сделаю этого больше и запрещаю делать тебе! Слышишь? Не годится, чтобы Юрий так начинал жизнь. Сначала я боялся — несправедливость при приеме озлобит его. Но теперь убежден — все получилось наоборот. Он увидел, что можно обходить законы, и начал фордыбачить. Ты понимаешь, к чему это приведет? Какой из него инженер выйдет?
— А ты поговори с ним, растолкуй и… помоги, раз все так чудесно понимаешь! — в отчаянии крикнула Вера.
Они долго спорили и обвиняли друг друга в смертных грехах, пока их не примирили ласки…
Весь день Вера прожила в тревоге. А как только стемнело, быстро собралась, вызвала Федю и покатила к машинистке, которая жила на противоположном конце города. Та запретила подъезжать к дому, и, оставив Федю за квартал, Вера засеменила по темной, без тротуаров улице.
Она отвыкла от ночных окраин. Улочка показалась ей страшной. Чудилось, что на каждом шагу здесь подстерегает опасность. Во дворе машинистка держала собаку. Ее, конечно, уже спустили с цепи, и придется стучать соседям, окна которых выходят на улицу. Но и это мало теперь беспокоило Веру. Надо было спасать сына, и она не придавала значения остальному.
Когда машинистка открыла ей дверь, Вера решительно переступила порог и поздоровалась. Не ожидая приглашения, расстегнула шубу, сняла платок, который надела специально на этот случай, и села возле стола, стоявшего посреди комнаты.
— Вы не сдержали своего слова,— упрекнула она хозяйку, вытирая ярким платочком уголки обиженно опущенных губ.
Точно не услышав ее слов, машинистка приветливо улыбнулась, села напротив и положила на стол полные, оголенные до плеч руки.
На улице было холодно, сыпался мелкий колючий снежок, и эти голые руки неприятно поразили Веру. Да и вообще, весь домашний облик машинистки показался отталкивающим: полурастрепанная прическа, приплюснутое, с широкими скулами лицо без косметики, не первой свежести блузка. Пованивает жареным луком: видимо, только что возилась на кухне.
— Почему вы не пришли сегодня? — спросила Вера, пряча враждебность.— Я вас очень ждала. Завтра ведь последний день…
Хозяйка смахнула со стола крошки и негромко кинула кому-то, находящемуся за стеной:
— Фенечка, будь добра, принес и мне теплую кофту.
«Неужели догадалась о моих мыслях? — растерянно подумала Вера.— Вот ведьма…» — и невольно оглядела комнату, сплошь заставленную вещами. Безделушки фотокарточки на комоде, на древнем трюмо, на полочках высокой спинки дивана, да и сама мебель сдались ей пыльными, выдуманными человеком с безнадежно бедной фантазией.
Из соседней комнаты приковыляла пожилая хромоногая женщина и подала ярко-зеленую кофточку. Накинув ее на плечи, машинистка сладко поежилась и прильнула к пушистому ворсу щекой.