Рассказ о «Пурге» – выездном измерительном пункте (Васецкий) - страница 22

Оказывается, этот Боинг вертелся возле наших границ с вечера 28 августа по камчатскому времени по 1 сентября, периодически границу нарушая. Как раз в том районе над Камчаткой, куда должны были упасть головные части изделия, которое мы готовили к пуску. Потом полетел чудить на Сахалин. Нарушал, нарушал и донарушался.

Жалко, конечно, что люди погибли. Но лично я считаю, что ответственность за это полностью лежит на тогдашнем руководстве США, которое преднамеренно отправило этот самолёт чудить возле наших границ.

3 сентября. Ракету запустили, и она с заданной точностью поразила все цели на Камчатке. Как обычно, автобусом нам привезли магнитные ленты с результатами телеметрических измерений на начальном участке её полета.

После изрядной тренировки методам работы с аппаратурой Спектр-Б1 во время восстановления работоспособности стойки НСУ обработка информации с выводом на бумагу всех графиков, их анализом офицерами отдела управления и докладом командованию РВСН о результатах пуска изделия прошла меньше, чем за 6 часов. После этого я должен был успеть отстыковать всё ту же стойку НСУ, подготовить ее к погрузке в эшелон, опечатать всю систему, передать её по акту под охрану офицеру, который отвечал за сооружение, где она находилась, утвердить этот акт приема – передачи у командира местной воинской части. Затем полученные графики и магнитные ленты с исходной и уже декоммутированной информацией нам необходимо было самолетом отправить на Байконур. Специально выделенный для этого самолет АН-12 уже ждал нас на военном аэродроме в районе посёлка Туношна под Ярославлем. Командованием Костромской дивизии для доставки нас магнитными лентами туда был выделен автобус. Ответственным за доставку магнитных носителей с записанной информацией командир части назначил своего заместителя, майора Урядника. Сам он остался руководить погрузкой эшелона. Вместе с заместителем командира самолетом летели двое представителей промышленности и я с супругой. Всего 6 человек. Войдя в моё положение и зная, что в этом самолете 6 пассажирских мест, командир части разрешил мне посадить в самолет жену. Вписал её в полетный лист. Запись в полетном листе военного самолета – это эквивалент билета на гражданский самолёт. При этом строго предупредил меня, что это последний раз. Она ведь не работала у нас в части. В общем, утром автобус выехал из Костромы в сторону Ярославля. По прямой от Костромы до Ярославля 63 км, по трассе 85. Даже с учётом того, что военному водителю не разрешалось вести автобус со скоростью больше 40 км, через 2 часа с минутами мы должны были быть на аэродроме. Но водитель раньше туда никогда не ездил, поэтому не знал дороги. Навигаторов в те времена еще не было. В общем, к аэродрому мы добрались, когда уже стемнело. Спросили у находившегося там на КПП дежурного прапорщика, в каком месте аэродрома нас ожидает самолет АН-12 и как туда доехать. Он проверил у всех нас документы, после чего стал долго объяснять водителю, как доехать до нашего самолёта. В конце концов ему это надоело. Он указал рукой – вон там рулёжная полоса, прямо по ней и доедете до своего аэроплана. Мы поехали по указанному маршруту. Однако через несколько минут автобус дёрнулся куда-то в сторону и остановился. В ответ на замечание водителю «не дрова, мол, везёшь», тот начал испуганно материться и показывать пальцем в лобовое стекло. Там впереди, метрах в ста, навстречу автобусу двигался, как нам показалось, огромный, похожий на комара военный самолет. Еще через секунду дверь автобуса открылась, в автобус залез какой-то военный в лётной форме и стал материться куда громче нашего водителя: «Вам что, вашу мать, жить надоело? Это не проспект, а рулежная полоса военного аэродрома!» В конце концов он успокоился, сел на место старшего автобуса и показал водителю, как доехать до ожидающего нас самолета. Сколько самолёт летел до Байконура, я не помню. Во время полета в салоне почти всё время находился один из членов экипажа. На летной форме нет погон, поэтому мы в процессе полета так и не узнали, кто он по званию. Перед самой посадкой он зашёл в кабину экипажа. После посадки самолета весь экипаж вышел из кабины в пассажирский отсек. Техник открыл дверь в грузовой. Люки выхода грузового отсека были уже открыты. Следом за экипажем мы вышли из самолета. Весь экипаж стоял возле самолета. Командир воздушного корабля дико матерился на техника, который летел с нами в салоне. Единственное, что я разобрал: «Молись, гад, советским сталеварам». Что этот техник натворил и какое отношение к этому имеют советские сталевары, для меня на всю жизнь осталось загадкой. В дальнейшем мне придётся много летать военными аэропланами. Но в таком психованном состоянии командира экипажа самолета я больше не увижу никогда. Дальше автобусом нас доставили на вычислительный центр космодрома. Супруга осталась ждать меня у КПП. А после того как мы сдали магнитные ленты с записью информации и сопровождающие их документы, уже другим автобусом нас развезли по домам.