– Данила Афанасьевич, может, мы сами к Черницыну…
– Пойдемте, – сдержанно распорядился Данила.
Курносый Журавлев, широкоплечий Синицын и кряжистый, компактный, как складной нож, напряженный Данила, втроем, друг за другом, поднялись по этажам и остановились у двери. Большим пальцем Данила нажал на холодную, гладкую, как пуговица, кнопку звонка – и все трое оживились, услышав прерывающийся серебристый звук, приглушенный, быстро затерявшийся в колодезной глубине квартиры Черницына.
– Дома никого нет, – предположил Журавлев.
– Тихо, – буркнул Синицын.
Данила, не отрывавший палец от кнопки, опять надавил на нее и не отпускал, пока поступающий перезвон не дошел до ума, до самой сути квартирных жильцов, а потом опустил руку.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Меня зовут Данила Афанасьевич Крещеный, – громко и четко представился Данила, – я следователь от прокуратуры.
– Кто-кто?
– Я следователь, фамилия – Крещеный, а как вас зовут?
– Тамара, – ответила женщина.
– Ваш муж Черницын, Ярослав Львович? Он сейчас дома? Не могли бы вы пригласить его, я хочу переговорить с ним…
Дверной замок щелкнул. Данила отступил на шаг.
– Здравствуйте, Тамара, виноват, что мы к вам в темные часы, но дело неотложное, я Данила Афанасьевич, следователь от прокуратуры, а это – мои сослуживцы, Журавлев и Синицын.
– А что случилось?
– Я к вашему мужу Ярославу.
Белокурая, запахнутая в халат женщина, придерживая дверь миниатюрной, белой ладошкой, отрешенно поглядывала на пришедших, а потом недвусмысленно, рассеянно ответила:
– Умер мой муж, – и вроде даже слегка удивилась тому, что ей приходится говорить об этом, что смерть Ярослава не общеизвестный факт, а нечто столь ничтожное, малозначимое.
Данила снял шапку и небрежно пригладил волосы.
– А-а… Умер?
– В августе еще, на Новодворецком кладбище похоронили его, у него рак мочевого пузыря диагностировали, давным-давно уж, примерно пять лет как. Его лечащий врач сказал, мол, это профессиональное заболевание, – женщина отступила на шаг, приглашая растерявшегося Данилу войти, – вы пройдите…
Данила повернулся к Журавлеву и Синицыну:
– Непорядочно гуртом к одной женщине вламываться, вы в машину возвращайтесь или подождите меня минуту-другую.
– Угу, – буркнул Синицын.
– Подождем, – ответил Журавлев.
Данила неуверенно, снедаемый неясным предчувствием, на негнущихся ногах, шагнул в стиснувшийся коридор и прикрыл дверь, не сводя глаз с коротенькой, хрупкой женщины.
– Вы разувайтесь, проходите…
– Я от вас могу звонок сделать?
– Да ради Бога.
Данила снял обувь и прошел в комнату к телефону.