Тайра лежала плашмя, накрыв голову подушкой, ее плечи сотрясались от мучительных рыданий. Можно сколько угодно бодриться, оттягивая неизбежное, но когда оно все-таки случается, сдерживаться больше нет никакой возможности. Все мечты и надежды женщины пошли прахом, осознал я, осторожно присаживаясь рядом.
– Ну-ну, – сказал я неловко и погладил Тайру по спине. – Все обойдется.
На миг женщина замерла, будто испугавшись моего прикосновения, а потом разрыдалась еще горше.
– У… уходи, – простонала она из-под подушки. – Уходи, прошу тебя…
Но я не ушел, хотя в первую секунду это и показалось мне самым правильным решением. Если Тайра хочет лежать здесь и плакать в полном одиночестве, то это, в конце концов, ее дело. Успокоится и перестанет, как тогда, на борту веганского грузовика. И все же что-то подсказывало мне, что теперь все иначе. И не только наши с ней отношения, ставшие в последнее время куда ближе, нет. Раньше Тайра могла утешаться скорой местью, а за ее спиной стояла вся мощь Республики, раньше она была сильной женщиной, попавшей в непростую ситуацию, но и только. А что теперь? Теперь у нее не осталось ничего и никого, она объявлена вне закона и не может вернуться домой. Бросить Тайру одну в ее горе показалось мне слишком жестоким.
Я не стал больше ничего говорить (ну что тут скажешь!), а только осторожно взял руку женщины в свою. Кожа Тайры была горячей, на ее ладони я успел заметить следы ногтей.
– Отстань, – возмутилась она, но как-то вяло. – Отцепись от меня, слышишь?
Я не ответил, но и пальцев женщины не отпустил. А она больше не протестовала, да и руку отнять не пыталась, а только лишь вздрагивала от рыданий, уткнувшись лицом в кровать. Я убрал подушку с ее затылка и принялся гладить по голове. Душу переполняла щемящая нежность.
Сколько это длилось – не знаю, но вдруг, проглотив очередной всхлип, Тайра резко подскочила на кровати, и в следующую секунду я уже обнимал ее, крепко прижавшуюся к моей груди.
Успокоилась женщина нескоро, и даже тогда еще долго продолжала шмыгать носом. Я терпеливо ждал, не представляя, что еще можно сделать, и глядя поверх черного затылка на странную зордскую картину, отнятую у Грогата и его бойцов. Тайра повесила ее над кроватью в первый же день нашего путешествия к Ангилье. Даже зная, что там изображено, я не мог разобрать ни единой детали. Наверное, нужно быть зордом, чтобы получать удовольствие от всей этой мешанины красок и ломаных линий.
Тайра особенно глубоко вздохнула, и скосив глаза вниз, я увидел, что веки женщины опущены. Утомленная горем и слезами, она заснула. Ну и хорошо. Поспать ей сейчас точно не повредит.