Ларькин понимающе кивнул головой.
— Конечно, конечно... А теперь можно с тобой поговорить?
— Можно... Только о чем?
Виталий для начала представился.
—Видишь ли, я работаю в астраханском университете, меня интересует местный фольклор — сказки, предания, обычаи, — начал Ларькин. — Я разговаривал уже с вашими, бабушками, но мне интересно и молодых послушать.
— А что же я должен рассказать? — виновато спросил Иван. — Я ни сказок, ни преданий не знаю.
Они сели рядышком на теплый ещё прибрежный песок. Иван молчал, задумчиво глядя куда-то вдаль. Виталий вглядывался в его лицо, пытаясь понять, что это за человек. Глаза совершенно детские — широко открытые и какие-то беспомощно-удивленные. Губы мягкие, слабые, в любой момент готовые улыбнуться. На лице — полное отсутствие какой-либо взрослой растительности — так, какой-то детский пушок. Одним словом — взрослый ребенок.
— Но ты ведь ходишь в хлыстовскую общину. Расскажи об этом.
Иван покачал головой.
— Зачем это вам?
Ларькин замолчал. Он почувствовал, что Ивану нельзя врать. Ложь он сразу поймет, почувствует, и тогда уже точно ничего не скажет. А зачем, на самом деле, Ларькину нужно знать об этих хлыстах? Ну, задание у него такое — это понятно. А ещё зачем? Виталий закурил и стал говорить, пытаясь быть предельно искренним, в рамках разумного, конечно.
— Тебе может показаться, что это простое любопытство. Но всё не так... Мы все ищем себя — и ты, и я, наверное, тоже. Не буду обманывать тебя — я не слишком религиозный человек. Конечно, я верю в то, что этот мир существует не сам по себе. Кто-то его создал, кто- то управляет им, но какое место я занимаю в этом мире — я не знаю. Я думал об этом, как и все, наверное, когда мне было шестнадцать лет. Потом понял, что не складывается у меня что-то. Один я, сам по себе, и Бога не чувствую.
— Бога не нужно чувствовать, в него нужно верить, — тихо сказал Иван.
— Наверное, ты прав. Но у меня не получилось...
— К Богу нужно идти... Я сам это недавно понял. Раньше я ведь так же, как и ты, безбожником был. А потом вдруг ясно так стало... Правильно, понятно и очень светло. Это благодатью называется... Я уже не помню, каким я был раньше. Забыл, представляешь? Настолько эта новая жизнь вошла в меня...
Ларькин поймал рассеянный взгляд Ивана и заглянул ему в глаза.
— Помоги мне, пожалуйста. Я тоже хочу понять. Не очень, правда, уверен, что у меня получится...
Иван помолчал, задумавшись; потом тихо сказал:
— Тебе этого не нужно... Не готов ты, понимаешь? Это выстрадать нужно.
— А ты выстрадал?
— Не знаю. Это одному Богу известно... Но я чувствую, что ты где-то далеко, тебе ещё дойти нужно.