Гость за столом, портвейн налит…
— Валяй, — мне уже даже интересно.
— Я родился в стае, но моя мать умудрилась испортить отношения с отцом и с остальными оборотнями. В итоге её выставили вон. Мне тогда года четыре было. Отец отказался воспитывать меня, а наш альфа — мою мать принимать отказался. Так мы с ней оказались в Падалках. Годы шли, я взрослел — тоска по родным местам и стае крепла…
Гелик выходит из душа, и Женька затыкается. Не для её ушек его рассказ.
Ангелочек минуту-другую возится в зале, а потом заходит в кухню. Она упакована в белоснежный махровый халат, волосы влажные после душа, а припухшие губки напоминают мне о том, что случилось десять минут назад. Перевожу взгляд на Жеку — он на Гелю не смотрит. Сверлит взглядом портвейн в стакане и молчит.
— Ты что здесь делаешь? — недовольно спрашивает ангелочек нашего соседа.
— С Рамилем поговорить пришёл, — тарахтит стыдливо Жека, глаз не поднимает. — Я не ссыкло, Гель, — добавляет зачем-то. — Я умею признавать ошибки.
— Ну-ну, — она хмыкает и косится на бутылку портвейна, на меня. — Хоть бы закуску на стол накидали.
Глазом моргнуть не успеваю, а она у раковины намывает фрукты, которые я принёс с работы. Пять минут — и у нас накрыта поляна. Ангелинка ставит на стол второй стакан для меня.
— На хрена? — смотрю на неё с упрёком.
Я завязать решил, а мой ангел меня спаивает. Не по канону это.
— Дядь, — Гелик вздыхает тяжело, — дай Женьке шанс, пожалуйста. Не хочу, чтобы вы ссорились. Я его с детства знаю, а тебя… — щёчки моей пары краснеют, — тебя я очень люблю.
Жеку её слова хлещут по морде, а мне дарят крылья. После такого заявления я готов почти на всё, но не в присутствии кнопки, конечно. Наливаю себе портвейна, киваю паре, чтобы шла в комнату, и, прикрыв дверь кухни, смотрю на Жеку — продолжай.
— Я к Ангелинке давно неровно дышу, — признаётся тихо.
— Кто тебе мешал за ней приударить? — хмыкаю. — Я тут недавно появился.
— Правда мешала, — тяжело вздыхает Евгений. — Не знал, как сказать Геле — кто я. Боялся, что не примет меня волком, испугается.
Тут да… не поспоришь. Я и сам боюсь признаться ангелочку. Мне кажется, ей зависимость мою проще пережить, чем волчью натуру.
— Допустим, — резко выдыхаю и пью залпом портвейн из стакана. Дрянь, сука, дешёвая. — Бл*… — занюхиваю предплечьем, тянусь к закуске. — Боялся, не знал — верю, а сейчас какого хрена полез? Одиночество за яйца взяло, смелый стал?
— Ты прав, — Евгений улыбается, но ему не весело. — Одиночество. Я женился, чтобы забыть Ангелинку. Жене признался в том, что я оборотень, без страха. Мне пох*ру было как примет. А она не струсила. Я думал, жизнь наладится, но не наладилась. Я вроде и не один, но одинокий. Знаешь, как это? — пьёт портвейн, закусывает. — Не знаешь. Ты ведь альфа стаи.