«Ты отдохнешь! – хотелось закричать ей. – Мы расстанемся завтра, у тебя будет на это вся жизнь. А я так и не найду ответов».
Неужели права была матушка, и она совсем не разбирается в людях? Неужели человек, который так заботился, мог перемениться в один миг, стать равнодушней камня? Просто потому что появился другой, на кого можно надеть ярмо заботы? Неужели правда она была такой обузой?
Но Ярина промолчала. Нельзя достучаться до того, кто слышать ничего не хочет.
Тильмар вернулся быстро, запыхавшись, словно бежал от ворот обратно. Обвел тревожным взглядом горницу и растянул губы в улыбке:
– Красивые у тебя подружки, птичка. Загляденье просто. Жаль, старшая серьезная такая, даже не улыбнулась.
– Смотри, чтобы твоя супруга за эти слова из них уху не сварила, – буркнул Гор и натянул подушку на голову, давая понять, что все разговоры окончены.
– И правда, – Тильмар простодушно развел руками. – Если задержимся, в уху превратят нас с тобой. Я же толком ничего не объяснил, сорвался в дорогу. Иди спать, птичка. Завтра рано выезжаем. Дед твой сказал, что у вас с Ормом все собрано. Но ты проверь, мало ли.
Ее ненавязчиво выставляли. Ярина снова покосилась на замершего Гора и выдавила:
– Доброй ночи.
Пора идти, а то как бы не задохнулся, так в подушку лицом вжаться.
Ночью она не сомкнула глаз: и слез больше не было, и додуматься до чего-то путного не выходило. Дедушка не отзывался, как она ни звала. Он тревожился все сильнее, но не пришел поговорить напоследок.
Ярина вертелась в мягкой постели, поглядывая то в окно, то на колыбельку Орма. Уезжать отчаянно не хотелось.
К чему такая спешка, ведь все закончилось!
Едва за окном порозовело небо, в дверь постучали.
– Вставай, птичка, – позевывая, позвал Тильмар. – Пора.
Собрались они быстро. Сундук с вещами бывшей хозяйки избы Ярина брать отказалась, а ларец с украшениями Гор не пожелал отдать. Так что весь ее скарб – дорожный мешок со свежесваренными зельями и парой перешитых дедушкой платьев, – можно было в руках спокойно нести.
На ней самой тоже были обновки. Ни единой нитки из того, в чем она постучалась в ворота почти две луны назад, не осталось. Штаны и тунику дедушка пошил по арсейской моде из мягкой крашеной шерсти. Нижняя рубашка была теперь не из грубого полотна, а шелковая.
– Еще бы кружевной воротник, вылитая была б чародейка, – улыбнулся домовик. – Точно не хочешь? А то достану из сундука-то.
Ярина покачала головой: ее не радовали обновки. И брать что-то у погибшей Илеи не хотелось.
– Дедушка, может, поедешь все-таки со мной? – попросила она, перекладывая весело гулящего Орма в корзинку. Младенцу тоже нашили рубашонок, чтобы можно было переменить в дороге.