Между тем отец Федор достал из папки другой листок и сказал со смущенной улыбкой:
— Как говорится, не боги горшки обжигают. Вот решился я накропать стишок…
Поминутно кашляя и запинаясь от волнения, он начал читать стихи о дремучем лесе, выросшем на берегу Элнета. Поэт, обращаясь к вековым деревьям, восклицал, что напрасно в прошлом они укрывали под своим зеленым пологом несчастного марийца: все равно нет ему счастья нигде — ни в широком поле, ни в темной чаще…
За зиму я прочел немало книг, в которых рассказывалось о прошлом того или иного народа. Особенно запомнилась мне повесть Гоголя «Тарас Бульба». Писатель восторгался мужеством и чистотой помыслов запорожцев, сражавшихся с угнетателями и не жалеющих жизней за свободу отчизны. Жизнеутверждающая сила, вера в торжество правды и справедливости звучали в каждой строке этой повести.
У отца же Федора в его стихотворении не проглядывало ничего светлого, ничего радостного. С грустью оглядывался он на прошлое марийского народа, и было очевидно, что не радует его и будущее.
Отец Федор отложил в сторону листок и чуть не со слезами на глазах заговорил негромко:
— Никогда, никогда не был счастлив наш народ. Вся наша история — беспрестанный стон и дым пожарищ. По сути дела, мы никогда сами не творили своей истории, а лишь являлись объектом жестокой колонизации.
Мы со Степкой в недоумении переглянулись: мудрствования батюшки показались нам не слишком понятными. Отец Федор спохватился, что наговорил лишнего, сказал грустно:
— Ваш ум еще не созрел для осмысления всего трагизма нашей истории. Вижу, есть в вас любознательность, читаете много, да жаль — даром пропадет в вас и сила и ум. Кому нужны будут ваши знания, если у народа нет будущего? — с горечью докончил он и резко поднялся. — Идемте на кухню, велю вас накормить.
Он привел нас на кухню, усадил за стол и ушел, поручив попечение своей стряпухи. Толстая стряпуха поставила перед нами миску картошки, сдобренной конопляным маслом. Потом принесла на тарелке несколько красных блестящих шариков.
— Что это такое? — шепотом спросил я у Степки.
— Помидоры, — ответил Степка. — У отца Федора на огороде растут. Ешь, вкусно…
Я взял помидор, надкусил — и брызнувший сок залил мою белую холщовую рубаху. Степка так и покатился со смеху.
Когда мы вернулись домой, оказалось, что у Карпа гость из Шоркенера — дед Елеська.
Карп сказал взволнованно:
— Дед Елеська говорят, кто-то стрелял в Алексея…
Несколько дней назад Алексей Казанцев сидел у себя в избе за столом и что-то писал. Вдруг зазвенело стекло и возле головы Алексея просвистела и ударилась в стенку пуля. Стрелявший кинулся в огород, а там кустами — к реке. Ищи ветра в поле!