Вдруг, бросившись вперёд, в несколько сильных и точных ударов раскидав шпану, Риса отбила бездвижное тело. Толпа зашевелилась, там и тут в руках начали появляться ножи. Выступив вперёд, Рассел положил руку на автомат, другую протянув перед собой на уровне пояса.
– Опять лезешь. – зло шепелявя, прорычал парень в шапке.
– Он лежит. Уймись. Время рассудит, кто был прав. – затем громко и чётко, командным тоном. – Каждый вправе выбирать, остаться или уйти. Место сбора водосброс на территории десятого поста, за два часа до заката. – и забросив на плечо поверженного, медленно приходящего в себя стрелка, направился в сторону задней двери.
Она, не двинулась с места. Охваченное забытыми чувствами, сердце захлёбывалось в неровном ритме. Маленький мир внутри ней накренился, выровняв весы, обычно склоняющиеся лишь в одну из сторон. Никто кроме неё, не замечал, как задыхаясь, медленно умирает маленькая девочка, всё это время прятавшаяся среди мусора, сражённая одной из пуль. Её залитый кровью глаз трепетал, ища спасение в той, кто не могла помочь.
Тело напряглось, чтобы сделать шаг, разгрести завал, припасть на колено, склонится над маленьким тельцем, он воля другой, не позволила. Для неё, умирающий, был всего лишь маленькой особью хищного вида, от которого не стоит ждать нечего хорошего. Оскорблённая грустью к столь ничтожному происшествию, Риса развернула тело и, подчиняясь приказу отца, неспешно направила за спутником.
С каждым шагом, по мере того как сердце сбавляло свой темп, её власть всё слабела, и к моменту, когда девушка оказалась на складе, исчезли вовсе.
Склад был хорошо обжит. Фанера и ткань, разделяла спальные места на многоярусных нарах. Те, кто мог построить или имел силу захватить, обитали в уединённых хоромах внутри деревянных ящиков, и самодельных хибарках. Мостки от стеллажа к стеллажу, выставленная обувь тех, кто сейчас отдыхал, сушащееся на верёвках бельё, тусклый свет мало ватных лампочек, запитываемых от солнечных панелей на крыше. Мебель из того, что было под рукой, вёдра и тазы для сбора конденсата из самодельных испарителей, печки из обычного кирпича и принесённой с реки глины, клетки с курами, грязные игрушки и запах прогорклого хлеба.
Разворошённый событием, “Приют” приходил в движение. Одни готовились к исходу, другие к решительным действиям. Необоснованно спешные сборы, толчея возле нескольких дверей подсобных помещений, куда на хранение сдавались ценные вещи, еда и оружие. Обеспокоенные суетой ясельники, тщетно пытающиеся привлечь к себе внимание. Ссоры и разборки среди не согласных.