Серебристые рыбки-пескарики снуют в воде, щекочут щиколотки. Ой, смотрите, тут рыбы. Рыбы! Давайте поймаем. Мальчишки находят сетку или марлю. Стоят по колено в воде, черпают воду самодельной сетью.
Перепробовав все виды плаваний, побив все рекорды по нырянию и нахождению на дне гладких камней, посинев в очередной раз, ты выходишь из воды на берег. Сидя на корточках, смотришь как капает на песок вода. Холодно. Небо без облаков. Распускаешь волосы. Пусть их ветер высушит. Теперь уже тепло. Пора домой.
А уходя, обмыв ноги на берегу от песка и надев сандалии, ты поднимешь камешек с земли и закинешь в воду, чтобы полетел он рикошетом, оставляя на поверхности тонкие круги. И ты будешь смотреть ему вслед, удивляясь его полёту над водой.
У каждого своя река. Свои камни. Свои круги на воде.
Не бойся, что канет камень в реку. Душа моя, ты – вечна…
Наши рыбы – серебристые рыбёшки размером не больше пяти сантиметров. Наша речка – не больше двух или трёх метров в ширину. Но это была НАША речка. И не сравнятся с ней никакие другие, даже самые красивые и чудесные озёра, моря и реки на всей этой планете.
Когда мы летом ходили на речку купаться, вела нас дорога мимо старого свинарника. Длинный барак из бетонных стен с пустыми глазницами окон стоял одиноко в стороне, между ближними холмами, вдоль которых светлой нитью проходила полевая дорога на дальние пастбища, и речкой, извивающейся незаметной неровной строкой в глубоком, заросшем травой русле. Вдалеке купались в свете солнца горы. А мы спешили по дорогам и тропинкам к заветному берегу…
По рассказам мамы, лет двадцать или тридцать назад всё было у нас в селе по-другому. Теперь же в наследство от тех далёких времён досталось нам, детям, это ничейное здание, в котором мы играли в прятки, лазали на чердак, балансировали по старым доскам, исследовали все потайные углы, в которые можно было так спрятаться, чтобы никто не нашёл…
Солнечный свет пробивался сквозь щели в крыше из серого шифера и лился через окна в молчаливую, казалось, спящую темноту, проявляя яркими лучами своими стоявшую в воздухе пыль.
На чердаке жили голуби. Серые перья их и помёт видны были на разбитом цементном полу.
Смотря на осколки стекла и обломки камней, возвращалась я в прошлое, пытаясь представить, какой была жизнь здесь тогда. Смеялись женщины, наверное, возвращаясь после рабочей смены домой. На тракторах мужчины привозили корм. Шумела жизнь. Потом угасла. Остались каменные стены. Они всё помнят, но нам их не услышать, не узнать. Руины хранят только грусть по утраченным дням.