На углу Двадцать третьей улицы и Виргиния-авеню произошло небольшое дорожное происшествие. Оно оказалось не слишком серьезным — транспорт особенно не пострадал, никто не был опасно ранен. Такси столкнулось с правительственным лимузином, неожиданно выехавшим из подземного гаража Государственного Департамента. Оба водителя, распаренные, пылающие праведным гневом, яростно спорили друг с другом, ожидая полицейского, которого вызвал государственный служащий. В считанные секунды дорожное движение нарушилось: гудели клаксоны, из открытых окон раздавались сердитые окрики.
Пассажир такси нетерпеливо выбрался с заднего сидения машины. Высокий стройный мужчина лет сорока одет был как приезжий. В руках он держал кейс. На нем были измятые брюки, высокие сапоги и не первой свежести хлопчатобумажная куртка-сафари. На первый взгляд казалось, что он не городской житель, а профессиональный проводник, спустившийся с диких гор. Лицо контрастировало с небрежностью одежды — четко очерченное, гладко выбритое. Пассажир окинул все вокруг острым взглядом голубых глаз, мгновенно оценил обстановку и принял решение. Он положил руку на плечо спорящего таксиста и, когда тот повернулся, вручил ему две двадцатидолларовые бумажки.
— Я выхожу, — бросил незнакомец.
— Эй, мистер! Вы же все видели! Этот сукин сын выскочил как сумасшедший и даже не просигналил. И вообще!..
— Прошу прощения, но ничем не могу помочь. Я не видел и не слышал ничего, что предшествовало столкновению.
— Ну, парень! Не надо валять дурака! Он говорит, что ничего не видел и не слышал. Ты просто не любишь ввязываться!
— Когда надо, ввязываюсь, — спокойно заметил пассажир, всовывая таксисту в верхний карман куртки еще одну десятидолларовую бумажку. — Но сейчас мне не до этого…
Необычно одетый незнакомец пробрался сквозь мгновенно образовавшуюся толпу и направился к Третьей улице, к сверкающей стеклом двери Государственного Департамента. Он был единственным человеком, бредущим в это время по тротуару.
На одной из дверей в подземном комплексе Государственного Департамента красовалась табличка с загадочной надписью: «ОГАЙО-4-0». Знающим шифр было известно, что это означает: «Оман. Чрезвычайное положение». За металлической дверью стояли компьютеры. Непрерывно щелкая, они обменивались информацией с центральным банком данных, и короткий сигнал давал знать, что пришло новое, ранее неизвестное сообщение. Мужчины и женщины с напряженным вниманием изучали распечатки принтеров, пытаясь сразу же, хотя бы ориентировочно, оценить отпечатанные данные.