Другое письмо было от А. Никольского к Андрею Фортакову от 3 апреля 1866 года. Его должен был отвезти в Астрахань Автоном Фортаков. В письме этом сообщалось: «Андрей Иваныч! Получил от Вас деньги. А я уже их ждал, ждал. Но на то, на что я их просил, была крайняя нужда. Я уже отдал свои, как только прислали из дома. Более 100 руб. отправил, так что теперь пока там есть. Теперь там вчера говорили, что нужно усилить работу. Из Ваших я взял только 50 руб. сер., остальные пока оставил у Вашего брата. Туда же пошлю теперь свои, а там и Ваши…»>{171} На следствии ни Никольский, ни Фортаковы не раскрыли, что такое «там» или «туда» и для чего нужны были деньги; придумывая всякие россказни то о покупке микроскопа, то о деньгах для издания уже изданного А. Никольским перевода книги Р. Оуэна. Самый факт таких уловок указывает на то, что назначение их было сугубо конспиративное.
В воспоминаниях Худякова есть немало намеков на острую нужду в деньгах в этот момент.
Очень важным является свидетельство Г. А. Лопатина об этих первых месяцах 1866 года. Лопатин познакомился с Худяковым не ранее конца ноября — начала декабря 1865 года. Худякову он казался человеком, привлечение которого в общество потребует времени и усилий (так говорил Лопатину сам Худяков). Между тем в это время, по словам Лопатина, «заговорщики считали дело близким к развязке, к началу конца, а потому хлопотали о практических частностях и считали неблагоразумным тратить драгоценные минуты на вербовку таких личностей…»>{172} Хотя Лопатин и не участвовал в заговоре, его осведомленность о нем не оставляет сомнений: ведь именно его оставил Худяков своим конспиративным душеприказчиком, поручив ему «временное ведение обезлюженного дела».
Говоря о заговорщиках, Лопатин имел в виду, конечно, и петербуржцев во главе с Худяковым, и москвичей-ишутинцев. Но в каком отношении этот заговор находился к покушению Каракозова? Попробуем разобраться в массе самых противоречивых свидетельств на этот счет.
…Если бы у меня было его жизней, а не одна и если бы народ потребовал, чтобы я все сто, жизней принес в жертву народному благу, клянусь, государь, всем, Что только есть святого, что я ни минуты не поколебался бы принесть такую жертву.
Из письма Каракозова Александру II («Красный архив», 1929, т. II (XXXIII), стр. 214.)
4 апреля 1866 года столица Российской империи была взбудоражена необычайным происшествием. На набережной Невы у ворот Летнего сада неизвестный молодой человек стрелял в царя-«освободителя» — Александра II. Это был Каракозов. Случайный толчок в руку — и пуля пролетела мимо. Царь остался невредим, покушавшийся был схвачен.