Все это было подтверждено цифрами, из которых многие были, верно, известны министру. Зато он и слушал не без страха. Он задумался над этой страшной перспективой, которую Деласкар так искусно объяснил ему. Старик дал ему подумать и потом спокойно продолжал:
– Говорят, что все советники требуют подписи повеления об изгнании, но вы, верно, не пожелаете разорить государство.
Лерма вздрогнул, а Деласкар, не спуская с него глаз, продолжал с жаром:
– Если вы захотите, чтобы через вас Испания прославилась более чем прежде, чтобы через вас улучшились ее финансы, армия и флот, то это стоит только одного слова.
– Что вы хотите сказать! что же надо делать? – спросил Лерма.
– Ничего, ваша светлость. Если правительство откажется от повеления, которое, говорят, уже готово, то все мавры охотно согласятся повысить подати на целую четверть.
Герцог удвоил внимание.
– Мавров считают ненадежными подданными короля, а они желают служить ему. Слабое войско ничего не значит, когда сундуки казны пусты. Чтобы наполнить их, мы предлагаем немедленно внести двенадцать миллионов реалов.
– Неужели? – вскричал изумленный Лерма. – Так вы, мавры, верно, все очень богатые?
– Я доверяю вашей светлости и откровенно скажу, – холодно отвечал Деласкар, – мы можем составить несметные капиталы и… если вывезем их из Испании, то эта мера будет так неискусна, что одна помрачит славу самого мудрого правления навсегда.
– Это справедливо! – подумал герцог и встал в волнении.
– Я еще не кончил, ваша светлость.
– Что еще? – спросил министр с удивлением и любопытством.
– До сих пор я говорил только от имени моих братьев, но так как я богаче их всех, то не хочу отстать от них. Я родился в Испании и желаю умереть в ней. Мне, в мои лета, не мешает позаботиться о могиле, и я хочу обеспечить ее, как бы дорого она ни стоила.
– А! Значит, вы хотите поставить великолепный памятник?
– Нет, простую плиту. Но эту плиту пусть положат в Валенсии, посреди могил моих отцов, а на ней сделают надпись. «И я в Испании!» Я так желаю этой надписи, что готов при жизни купить право вырезать ее на моей надгробной плите за миллион реалов.
– Что вы! – вскричал министр. – Такая огромная сумма…
– Напротив, слишком ничтожная, – перебил Деласкар, с умыслом изъясняя по-своему возражение герцога. – Эта сумма должна быть достойна того, кому я смею предложить ее; она достойна первого министра, который спасет Испанию. Я предлагаю вашей светлости два миллиона реалов.
– Что вы, что вы? Вы, кажется, с ума сходите.
– Нет, ваша светлость. Я только привык быть на одном месте и не желаю никуда переезжать.