– Еще хуже! Они осыпаны моими благодеяниями, пользуются моей доверенностью, – продолжал министр, взяв дрожащую руку сына, – одним словом, они принадлежат к моему семейству.
Уседа побледнел и напрасно старался скрыть свое замешательство; Лерма заметил его.
– Против меня составлен заговор и им управляет маркиз Касарена, мой племянник.
«И он тоже!» – подумал Уседа, увидев, что отец нисколько не подозревает его самого.
– Да. Мой родной племянник, которого я осыпал благодеяниями. Я хотел простить, но польза государства и моя личная безопасность принуждают меня действовать иначе. Что ты мне скажешь на это, сын мой?
Уседа искренно ненавидел своего двоюродного брата и отвечал с живостью:
– Я думаю, что заговор против министра есть государственное преступление.
– Но такое преступление будет стоить его головы.
– Так и следует! – вскричал Уседа, желая строгостью суждения отклонить от себя подозрение отца.
– Благодарю вас, герцог, – вдруг холодно сказал министр, – я подпишу приговор, который вы сами произнесли себе.
– Себе! – вскричал пораженный Уседа.
– Да, себе, потому что подлый предатель и заговорщик – вы! – вскричал кардинал. – Если, по вашему мнению, измена племянника заслуживает смертной казни, то что же заслуживает измена сына?
И он объяснил ему все подробности его интриг с Эскобаром, Жеромом и графиней д’Альтамирой и злостно распущенную ими клевету.
– Хорошо ли я знаю все козни? – спросил он.
Уседа не мог отвечать. Он упал в ноги отцу и вскричал:
– Пощадите, пощадите, батюшка!
– Вы уже не имеете права называть меня этим именем, – возразил кардинал. – Перед вами теперь только министр, который или казнит, или милует, смотря по заслугам, какие вы ему окажете.
– Приказывайте… ба… ваша светлость. Я готов на все…
– Это мы увидим. Сегодня совет, и вы должны присутствовать в нем и согласно вашим проступкам вы получите достойное наказание.
И они пошли в заседание тайного совета, в котором на этот раз рассматривалось одно очень важное дело и приняты меры, какие все советники должны были хранить в тайне.
Но иезуиты, вероятно, и там имели друзей, потому что Эскобар на другое же утро сообщил об опасностях своего ордена графине д’Альтамире, которая тут же отказалась помогать им. Эскобар отправился к Уседе, который сначала не хотел вдаваться в открытое нападение со своими союзниками, но наконец решился кончить дело предупредительно и ласково. Он очень удивился, что иезуиты все уже знают. Он предоставил им защищаться, как умеют, и выпутываться, как могут, и сказал, что не будет противиться ничему; напротив, уверил их, что если будет в силах помогать без какой-либо опасности для себя, то непременно поможет.