– Томашевский что ли? – Горынов обеспокоенно выудил из нагрудного кармана пиджака пенсне и водрузил их на нос. – Шило на мыло сменяли. Чем он вас так напугал?
– Не знаю, но он бы меня прикончил как муху. Что можете сказать про Климайтиса?
– Немного. Только то, что он седьмое поколение. Георгий Игоревич! Вы постарайтесь его не убить, мне с ним еще завтра контракт на Бирже подписывать!
– Вроде, в тех краях сохранилась малочисленная, но неплохая школа рун, еще со времен шведского правления, – Стрешнев спрятал колоду карт в карман и подхватил прислоненную к креслу трость. – А вы, Юрий Несторович, еще ехать не хотели, говорили – скука сплошная. Вот, уже не зря вечер прошел.
Примечания к главе:
(1) – Георгий намекает на раздел Речи Посполитой, частью которой являлось Великое Княжество Литовское.
О развитии магических методов смертоубийства можно было написать много толстых книг. Долгий и извилистый путь тянулся от самых первых проклятий, которые древние шаманы насылали, посылая служащих им слабых духов по следу жертвы, до могучих ритуалов, способных сотрясать мироздание и опустошать целые регионы. Но в столкновениях между собой и существами, отличными от людей, быстро родилось понимание, что заклинание бесполезно, если не успеваешь его произнести. В силу чего исход поединка зачастую решался еще до его начала – побеждал тот, кто лучше подготовился. Выученная до совершенства магия выжигалась прямо в душе – так появились тисофии. Сложные чары запечатывались в подручных предметах – украшениях, холодном оружии, одежде, предметах обихода, и это были первые инсигнии.
Искусство фехтования же зачастую игнорировалось, и тому были причины. Во-первых, оно требовало много сил и времени для освоения, которые можно было употребить на изучение и составление чар. Во-вторых, магия позволяла поразить врага на большом расстоянии, намного точнее лука, пращи или дротика. Зато появившееся в последние полвека нарезное огнестрельное оружие вызвало среди чародейского сословия живейший интерес. Кто-то плевался от отвращения при виде механизма смердов, посягающего на мощь тайного искусства, кто-то был в восторге, но никто не недооценивал новую силу.
Летичев и Стрешнев вышли в центр зала, где уже ожидала вторая пара. Прочие гости, до этого с интересом наблюдавшие за свершавшимся действом, теперь отхлынули к стенам, давая пространство для бойцов. Поединок был одной из древнейших традиций, уходящей корнями в самые допотопные времена, сложившиеся за тысячелетия правила соблюдались неукоснительно, и их нарушения было достаточно, чтобы настроить против себя весь скрытый мир. Вызов в теории мог получить кто угодно, и у барьера всем хотелось быть уверенными, что по отношению к ним обычаи будут соблюдены. На этом стояли все немногочисленные законы магов, которые они установили для себя – на всеобщем осознании их необходимости.