- У меня нет оснований не верить вам, - чуть побледнев пробормотал Риббентроп.
- В таком случае, чтобы закрепить наши добрососедские взаимоотношения печатью, мне хотелось бы предложить вашему фюреру, вождю великой Германии сыграть со мной в известную всем нам настольную игру. Я уверен, что вождь всего германского народа не откажет мне в этой маленькой прихоти и согласится на мое предложение сыграть партию в шахматы.
- Я не совсем понимаю... О чем вы говорите?
- Я говорю о шахматах. Как вы считаете, господин Риббентроп, сочтет ли ваш фюрер меня достойным себе противником в этой игре?
- Я не знаю как мне отвечать на подобные вопросы. Но смею только надеяться, что Гитлер сочтет возможным удовлетворить вашу просьбу.
- Хорошо. У меня нет оснований сомневаться в том, что игра будет вестись по правилам. А поскольку ваш фюрер человек азартный и скорый на решения, полагаю, что он в ближайшем будущем откликнется на мое предложение. Передайте ему, что я всегда играю черными.
Не зная, каким образом отреагировать на это странное, даже нелепое предложение, Риббентроп нахмурился и нервно постучал пальцами рук по столу. Чтобы понять, ради какой цели Сталин завел весь этот разговор, ему требовалось время. Но как можно уразуметь мотивацию поступков личности, которая является загадкой для всей Европы на протяжении целого полтора десятка лет? Возможно ли это вообще? Делать же какие-либо поспешные выводы он просто не смел.
В зале наступило неловкое молчание. Желая прервать затянувшуюся паузу, Сталин взял в руки бокал, наполненный шампанским и повернулся к Молотову.
- О чем задумался? Заснул? Все ждут твоего тоста, Вячеслав. И даже я, неторопливый старик, уже взял в руки свой бокал. А ты не заставляй ждать наших гостей.
Пробормотав что-то невнятное, тот поправил галстук и встал на ноги. Длинную речь, что в последующие пару минут произносил заплетающимся языком, нарком иностранных дел, Сталин уже не слушал. Внимательно он глядел на Риббентропа, пытаясь понять что же все-таки за человек сидел перед ним, но чем дольше он смотрел на этого тщеславного немца, тем отчетливее понимал, что партия в шахматы, в скором времени начнется. Теперь необходимо всего лишь успеть подготовить шахматную доску и должным образом расставить на ней фигуры. Но именно это, всего лишь вопрос времени.
Пройдет чуть менее шести лет после этого дня и представ перед судом Международного военного трибунала, в разрушенном Нюрнберге, министр иностранных дел Германии осознает, что игра в шахматы между двумя диктаторами, все-таки состоялась. На тысячу четыреста восемнадцать дней растянулась она, а десятки миллионов человеческих жизней оказались разорванными в клочья в горниле той страшной войны, в которой фюрер великой Германии осмелился сделать первый ход, передвинув пешку с одной клетки на другую. И проиграть...