Какое дело было мне до его мыслей в то время? Мой мир, беззаботный мир, состоявший из бабушкиных пирожков, маминых объятий и отцовских наставлений, не знал тревог и лишений. Не догадывался я в те далекие, детские годы, что именно в такие вот минуты дедовых раздумий птица воспоминаний этого родного мне человека, одряхлевшая, посеревшая от времени, снова молодела, обретала краски и возвращалась к местам давно отгремевших боев.
Но разве бывает иначе?
Все мы растим в клетках своих незримых пернатых питомцев, выпуская их по мере роста, дабы они исчезли в забвении. Беда в том, что воспоминания детские, часто счастливые и беспечные, по мере нашего взросления сменяются воспоминаниями другого рода, от которых мы так часто желаем избавиться, но не можем. Порой они покидают нас, но потом возвращаются. Обязательно возвращаются, чтобы накрыть человеческий разум своей тенью. А нам, не властным над незримыми, кружащими над нашими головами пернатыми тварями, ничего не остается, кроме как пытаться гнать их от себя прочь. В конце концов, устав от этой безуспешной борьбы, мы приходим к единственному убеждению, - необходимо смириться с их присутствием, в уповании на то, что эти злые сущности, терзающие нашу память, однажды поблекнут и исчезнут навсегда. Такой вот надеждой живет молодое поколение, в жизни своей не знавшее близости войны. Так же живут старики, сумевшие выйти из той войны если не победителями, то побежденными.
- Расскажешь мне о том, как ты воевал? - интересовались мы все когда-то у своих дедов. Упрямые, неразговорчивые, с молодых лет познавшие цену человеческой жизни, они не отвечали. Лишь отводили от нас свои взгляды, смотрели в небо, словно выискивая в нем что-то там, среди облаков, вслушивались в птичий щебет, в шелест травы, в голоса людей, беззаботно о чем-то беседовавших рядом с нами. А потом они облегченно вздыхали и улыбались, отпуская от себя, пусть на время, птицу мрачных своих воспоминаний...