И тогда, в минуту смерти, он назовет ей имя, в порыве всепрощающей любви, и затем – всему конец! Три дня лихорадки, три дни отчаянной борьбы. Надо же, чтобы в сражении под Ватерлоо его рота, в которой никто не знал его имени, была разбита по одному на десять человек, и потому должна была слиться на самом поле сражения с другой ротой. Этой другой командовал Жан Шен.
Они оба едва успели перекинуться словом.
– Браво, виконт! – сказал капитан дю Ги. – Итак, вы наш!
Затем сражение. До последней минуты, с изогнутым штыком, со сломанным ружьем в руках, Жорж все еще держался, затем, при разрыве картечи, он услыхал: «Спасайся кто может!» – и вдруг он понесся в водовороте бежавших людей.
Сто раз он оборачивался, чтобы наносить удары, убивать, быть убитым. В Женапе Лобау крикнул:
– Баррикады!
Усилие нечеловеческое: наваливались груды камней, всякого дерева; затем удар в голову, и только ощущение какого-то отупения, и он стал точно погружаться в море, волны которого были трупы. На самом же деле полученная рана не была опасна, лезвие сабли, которая скользнула по его волосам, сделала разрыв на черепе.
Но вот он встал и увидал Картама, потом Марсель, и он понял безграничную преданность, которая связывала старика с этой юной девушкой до последней минуты его жизни.
Он спас Марсель: пролежав сорок часов в бессознательном состоянии, она пришла в себя.
Картам! Жан Шен! Их не было. Но вот заговорил Лорис. Между ними сейчас же установились товарищеские отношения, как между собратьями по сражению. Он рассказал ей всю правду, без фраз, без прикрас, во всем ее ужасе.
Как горько она оплакивала Картама, слушая Лориса. Как она восхищалась его доблестью, она чувствовала, что в ней бьется его сердце, наследие, которым она могла так гордиться!
Она не сказала, что жалеет, что не умерла с ним вместе, ее задача не была еще выполнена: был еще человек, для которого она была надеждою.
Куда же делся Жан Шен, ее отец?
– Отправимся в Париж!
Лорис не имел ничего против: за эти последние события он точно перестал принадлежать себе. Все обязанности, от которых он прежде отклонялся в силу эгоизма своей бесполезной жизни, казались ему неизбежными, роковыми. Марсель была его сестрой. Он был нужен ей. Дальше этого он не шел. В нем вдруг зародилось чувство солидарности: быть полезным казалось единственно доступной ему радостью.
К счастью, при нем оказалось несколько золотых. Он мог нанять почтовую карету и при содействии крестьян опередить неприятеля.
22-го они были в Париже.
Они отправились в улицу Эперон.
Они узнали, что Жан Шен был там – значит, он жив! Он только зашел мимоходом, осведомился о Марсели; получив отрицательный ответ, он сказал, что спешит на аванпост. Стали его разыскивать и нашли. Он действовал с своей ротой между Севром, Билланкуром, Версалем и Сен-Жерменом. Они нашли его на посту. Он сгруппировал около себя общество дю Ги, которые уцелели после сражения при Ватерлоо. Он им дал одно только приказание: