С той ночи миссис Уэзерфорд спала на станции метро без возражений.
Шел октябрь, бомбардировки продолжались, достигнув пика в середине месяца, когда луна была полной и яркой. Ее называли луной бомбардировщика. И довольно уместно.
В ярком лунном свете Темза была видна. Она казалась своеобразной серебряной лентой, вьющейся сквозь затемнение Лондона, и немцы могли четко разглядеть свои цели.
Сотни людей были убиты, гораздо больше ранены, тысячи остались без крова, и в Лондоне бушевало так много пожаров, что уполномоченных по гражданской обороне задействовали, чтобы помогать пожарным в их почти бесконечной борьбе.
Несмотря на то, что ночь за ночью немцы мучили Лондон, подобно живодеру, сдиравшему живую плоть с костей, Черчилль по-прежнему стремился скрыть как можно больше информации от Германии. Это означало, что в вечерних новостях сообщалось о количестве погибших и пострадавших, но не говорилось, где это произошло. Сообщалось о том, что разрушенные магазины могли открыться в новом районе, но их старое местоположение не указывалось. Про умерших не писали некрологи, лишь запоздало перечисляли фамилии погибших с указанием месяца их смерти, и это еще больше усугубляло ситуацию.
Тем не менее жизнь в разрушенном городе продолжалась, его жители старались получить удовольствие во всем, в чем только могли, и пытались насладиться последними деньками хорошей погоды до того, как выпадет снег и все заледенеет. Особенно если предстоящие месяцы будут такими же холодными, как и предыдущая зима.
Так получилось, что где-то в середине октября, в особенно прекрасный день, ясный и солнечный, Грейс поймала себя на мысли, что ей очень хочется лишний раз вместо сна прогуляться и насладиться последними крохами солнечного дня. Заказ от «Симпкин Маршалл» в тот день не доставили, и у нее появилась такая возможность.
Когда она предложила мистеру Эвансу дойти до поставщика и узнать, в чем дело, он понимающе улыбнулся и сказал ей, чтобы она не торопилась. И она не стала торопиться. Грейс направилась на Патерностер-Роу, продлив короткую прогулку на несколько лишних минут. Да, в воздухе чувствовалась прохлада, но солнце еще по-прежнему согревало.
Грейс много раз возвращалась на Патерностер-Роу после того рокового первого визита. С началом войны количество пешеходов на этой улице не уменьшилось. Наоборот, она стала гораздо оживленнее, поскольку все больше людей приходили сюда в поисках книг, чтобы занять себя долгими ночами в бомбоубежищах.
Большое количество ярко-красных автобусов, когда-то разъезжавших по улицам Лондона, пострадало из-за частых бомбежек. Грейс довольно часто встречала их смятые кузова на обочинах разбомбленных дорог, словно выброшенные детские игрушки. Один из них все еще мелькал время от времени среди зеленых, синих, коричневых и белых междугородних автобусов, отправленных на замену уничтоженному общественному транспорту.