– Что случилось?
– Телеграмма. – Это было все, что Грейс смогла ответить. Рот Эванса сжался в жесткую линию.
– Колин?
Грейс кивнула. Мистер Эванс закрыл глаза и долго оставался в таком положении, прежде чем моргнул и снова посмотрел на Грейс.
– Он был слишком хорош для этой чертовой войны.
Горло Грейс сжалось от знакомого чувства скорби.
– Идите домой, мисс Беннетт. – Кончик его носа порозовел. – Я покрою вашу зарплату за следующую неделю.
Она категорически замотала головой.
– Я предпочла бы поработать. Пожалуйста. – Даже она слышала отчаянную дрожь в своем голосе.
Он долго всматривался в ее лицо и кивнул.
– Но, если захотите уйти, вам нужно только попросить.
Она благодарно кивнула за возможность отвлечься от своего горя.
Как оказалось, от этой подавленности невозможно было убежать. Она следовала за Грейс по пятам, как тень, и проникала в мысли каждую секунду, стоило девушке лишь попытаться отвлечься. Эта удрученность напоминала Грейс о Колине, бережно держащем в своих больших нежных руках раненое животное, и о том, как звук разбитого окна итальянского кафе разнесся по влажному ночному воздуху. Она не давала ей забыть о том, что Грейс была не в состоянии предотвратить смерть Колина или происшествие в итальянском кафе, тем самым подчеркивала ее абсолютную беспомощность.
Какое-то время Грейс находилась в тесной подсобке, давая волю слезам, и тут вошел мистер Эванс. Он резко остановился и неуверенно уставился на нее широко раскрытыми глазами. Грейс отвернулась, желая, чтобы он ускользнул, как сделал это на днях в случае с рыдающей матерью.
Вместо этого его шаги приблизились, и перед ней появился носовой платок. Грейс приняла его, поскольку ее платок уже был насквозь мокрый, и вытерла глаза.
– Простите меня…
– Даже не думайте извиняться за свои чувства. – Он облокотился на ближайшую к ней стопку книг. – Никогда не извиняйтесь за свои чувства. Хотите, – развел он руки в неуверенном жесте, – поговорить об этом?
Она бросила на него пристальный взгляд, чтобы оценить, насколько он искренен. Мистер Эванс смотрел на нее, не мигая, с серьезным выражением лица. Он не шутил.
Грейс едва не отказалась. Потому что никакие разговоры не могли вернуть Колина. На самом деле, она даже не знала, сможет ли проглотить вставший в горле ком, чтобы преодолеть эту мучительную боль и хоть что-то сказать.
Но потом она вспомнила итальянское кафе, свое молчание, и чувство вины нахлынуло на нее с новой силой.
– Вы когда-нибудь делали что-то такое, чего потом стыдились?
Его густые брови приподнялись от удивления. Видимо, он ожидал, что она заговорит о чем-то другом.