— На «что иное» у него жонка имеется! — Тихо, но внятно и грозно сказала, вышедшая Саньке вслед Гарпия.
Она стояла в облегающей фигуру стёганой броне подбоченясь и щурилась на десятского так пристально, что тот стушевался.
— Я чо? Я ни чо! Когда ждать тебя, Александр Мокшевич? Обедать дьяк зовёт.
— Значит к полудню буду.
— Ладно! — Бросил десятский и, дёрнув повод, поворотил коня.
— Жаль, тут непринято жён на пиршества брать, а то бы мы с кикиморками повеселились.
— На Руси не принято даже на пирах веселиться, так, как в твоей любимой Греции или Фракии. Гетер тут нет…
— Я не гетера. И никогда не была. А на пирах присутствовала, как царица.
Гарпия не обижалась. Она констатировала факт.
— Царицей я тебя сделать не могу! — Рассмеялся Александр.
— Зря ты так думаешь, — серьёзно сказала жена. — Это не так сложно. Канительно, но не сложно. Я многих приводила к трону. Ты ещё не вкусил власти и не знаешь свою силу. У тебя ещё всё впереди.
— Даже спорить не стану, — тоже серьёзно сказал Александр Викторович. — Жизнь, — штука сложная. Никогда не знаешь, куда вынесет.
— Здрав будь, Василий Никитич, — приклонив голову, и при этом глядя прямо в глаза, поздоровался Александр.
— И ты будь здрав, Александр Мокшевич. Много слышал про тебя в Москве будучи. Сам, как с месяц приехал. О тебе от государя грамоту получил и наказ выручать во всём. Алексей Фёдорович Адашев зело заботился о деле твоём. Не слышал, Казань взяли?
— Не взяли. Рядятся. На август штурм наметили. Рвут стены пока, да колодцы рушат. Без воды казанцы долго не продержатся.
— Трудненько Казань дастся, — покачал головой Тараканов.
Дьяку намедни стукнуло шестьдесят и выглядел он глубоким старцем. Седая борода, усы и брови переплелись на его лице, как у Деда Мороза. Дышал он трудно. Богато вышитая жемчугом рубаха сдавливала грузное тело. Испарина покрывала свободный от волос лоб.
Александр не стал комментировать банальное высказывание, а спросил:
— Менялы в Новгороде есть? А то у меня деньги закончились. Старые дедовы хочу обменять.
— Старые? — Удивился Тараканов. — Это какие.
Санька вынул из кармана несколько монет и показал на протянутой ладони.
— Это — львонские шиллинги. Чего их менять? В Норове почитай они и ходют. Это, — он ткнул пальцем в крупную, — османка. Тоже ходют. Это — Ягайловский грош. Всё берут. Что на вес, коли ломаные, али чудные, а что, так. Лишь бы серебро стоящее было. Но лучше — на вес к рублю. Что купить хочешь? Припасы доставим по казённой цене, токма обождать придётся.
Глаза Тараканова блеснули из-под бровей. Испарины прибавилось.