— Про то вообще пока никто не знает. Вроде, как в башне он… Вот тебе и волхв… Не верил я в них…
— Что случилось, государь?
Иван подёргал головой в разные стороны, словно конь, которому жмёт сбруя, и, скривившись сказал:
— Ты когда ушёл с войском за ханом, мы возвращались в Коломну и повстречали нас новгородские стрельцы-самопальники и пристали ко мне с челобитными. Не до того нам было… Устали с дороги, да и не уместно дела судить на дороге. Оружные они были… Мои стрельцы кинулись отгонять, те стрельнули в них. Мои в тех… Чуть меня не убили. Едва ушли. Дознание вёл дьяк Захаров Василий. Новгородцы показали на Воронцова Фёдора и сына его брата Михаила — Василия. Ещё и князь Кубенский в том сговоре…
— Иван Иванович?! Да быть того не может! Не чистый сыск… Ты знаешь, государь, не люб мне Воронцов. Много на себя взял дел государственных. До сих пор считаю, что Шуйский тогда за дело бил Фёдора. Однако резону тебя убивать ему не было.
Иван поморщился.
— Уже и сам так думаю. Погорячился я тогда. Тут же в Коломне он в башне и отдал богу душу на колесе. То я сказал Захарову не жалеть его, когда первые допросные листы прочитал.
Царь вдруг оживился.
— А коли твой волхв всё ведает, может он и правду по этому делу скажет?
— Не знаю, государь. Спросить надо.
К тому времени они медленно подрулили к причалу.
— Славная лодья! Обязательно научишь меня править ею! — Сказал Иван, вылезши из буера, обращаясь к Ракшаю. Сегодня придёшь ко мне после вечерней. В храм ходишь?
— Нет, государь. Мой храм — лес, поле да небо голубое и я всегда в нём.
— И молишься ты всегда? — Усмехнулся царь.
— Всегда, государь, даже сейчас, когда с тобой говорю.
Санька не лукавил. Он, после случая в Липецке, находился в постоянном состоянии включения в себя, а через себя с тем миром, которым он в себе обнаружил. Причём все задаваемые им вопросы, тут же получали ответы. Санька не спрашивал о чём-то специально, просто все его мысли проходили не через ум, а через душу. И находили в ней ответы.
Вот и сейчас, подумав о том, что Иван хочет его о чём-то спросить, но не решается, Санька тут же получил ответ.
— Я знаю, о чём ты хочешь меня спросить, государь. Давай отойдём. Не стоит об этом говорить здесь. И в опочивальне тоже. У стен тоже есть уши.
— В моей опочивальне уши? — Возмутился царь.
— Там везде уши.
Они втроём отошли.
— Ты, государь хотел спросить у меня про две вещи, вернее про три. Первая — где царские регалии? Сразу отвечу, что не знаю, где именно, но то, что они находятся в доме, где жили Шуйские, это точно. Возможно, я почувствую где, когда подойду ближе. Я не знаю. Надо искать. Думаю, найдём. Второе — это про Воронцова. Не виновен он. Оболгали те, кто причастен к нападению. Хотели убрать Воронцова и убрали. У дьяков Василия и Григория Захарьиных был брат Роман Юрьевич, породнившийся с Карповыми из рода Рюриков. И есть племянница, Анастасия Романовна. Красавица, кстати. Хотят женить тебя, государь на ней. Небось говорили тебе про неё? Портрет показывали?