Я качаю головой в агонии. Как бы это выглядело для Люси, если бы я влюбился в кого-то другого? Это ранит память о ней, покажет, что я был дерьмовым мужем, создаст впечатление, что в моих глазах она заменима.
Я стучу ладонями по кирпичной стене мотеля. Но, Господи, черт, а как же я?
Я сжимаю руки и хожу взад-вперед, изображая серийного убийцу.
Причинит ли Люси боль, если я буду жить дальше?
Она ушла.
Черт, зная Люси, она, наверное, улыбается мне. Она умоляла меня найти кого-то другого, кого можно полюбить, и заставила меня пообещать, что в конце концов я буду жить дальше, ради моей дочери и ради себя. Я согласился, солгав ей на смертном одре.
Но кто бы не согласился, когда время на исходе, а ты не хочешь тратить последние слова на то, чтобы отдать свое сердце другой женщине?
Я никогда не думал, что это возможно. От одной мысли о прикосновении к другой женщине у меня по коже бежали мурашки.
До Уиллоу.
Могу ли я оставаться в своем жалком пузыре? Держать свое сердце в безопасности, потому что я боюсь снова потерять того, кто мне дорог?
Я наклоняю голову и смотрю на темное небо.
— Люси, детка, скажи мне, что делать. Я делаю неверный шаг или веду себя как гребаный идиот? — шепчу я, пока миллион мыслей проносятся в моей голове.
Кровать пуста, когда я возвращаюсь в номер мотеля. Сначала я смотрю на окно, как тупица, учитывая, что окно находится прямо рядом с дверью, и я бы увидел, как она уходит. Свет в ванной пробивается сквозь нижнюю часть двери, и я слышу, как включается душ.
К счастью для меня, дверь не заперта. Моя рука дрожит, когда я открываю ее, делая глубокий вдох. Я вижу ее захватывающий силуэт сквозь тонкую занавеску душа и одновременно слышу ее плач.
Черт! Я чертов мудак.
Я делаю шаг в комнату и произношу ее имя.
Она не отвечает.
Я повторяю его, на этот раз громче.
Тишина.
Я раздеваюсь до мокрой одежды, и когда я забираюсь напротив нее, она толкает меня назад.
— Какого черта, Даллас? — кричит она. — Ты напугал меня до смерти.
— Мне жаль, — это все, что я могу сказать. Извиняюсь за то, что напугал ее, за то, что отказал ей, за то, что вел себя как мудак. Почему я всегда ее подвожу?
Ее слезы теряются в воде.
— Меня тошнит от твоих извинений. С меня хватит, Даллас. — Она вскидывает руки вверх. — Хватит с меня твоих дерьмовых игр. Я отказываюсь быть для тебя игрушкой, с которой ты играешь, когда тебе удобно.
Она вздрагивает, когда я протягиваю руку, чтобы убрать ее огненно-рыжие волосы с лица, чтобы я мог лучше видеть ее прекрасные зеленые глаза.
Сегодня был хороший день. Нам было весело. Я рассказал ей то, чего никто больше не знает. Я впервые почувствовал наших малышей в ее животе. Мы целовались. Я держал руку в ее трусиках и пальцы в ее киске.