Мама утверждала, что почувствовала запах дождя задолго до его прихода. Погода стояла прекрасная, небо было ясное, голубое, грело солнце. Все указывало на то, что за днем солнцестояния последует живописная летняя ночь, и только запах говорил об обратном. Запах надвигающегося ливня отличался от остальных известных ей ароматов дождя. Он не пах ни летним дождем, ни даже весенним, с февраля готовым пролиться из набухших туч. Не пах он и мутной водой, как было с дождем от разлива прошлой зимой, когда вода затопила подвалы и собакам во всей округе приходилось спасаться на крышах будок. Запах этого дождя казался ей каким-то потусторонним, будто пахло ничем. Или, если уж на то пошло, ей казалось, что он пах как предвестие: лунное затмение, дурной глаз, число 13. И еще от него исходил запах страха.
Когда Вивиан почувствовала его приближение, ей пришлось подавить в себе инстинктивное желание спрятаться. Страх действует так на людей. Поэтому она вымыла целую раковину посуды. Приготовила жаркое, хоть и есть было некому. Мать работала в пекарне, причем с самого утра – готовилась к празднику летнего солнцестояния. Гейба Вивиан не видела уже давно, несколько дней, хотя его машина стояла на подъездной дорожке. Она старалась не думать о том, где он. Мы с Кардиген заверили маму, что не голодны, и она полагала, что мы на всю ночь заперлись в моей комнате. А тут еще Генри.
Генри был как-то чересчур взбудоражен. В тот день Вивиан трижды подловила его на том, что он пытался улизнуть с холма – притом совершенно один! Казалось, стоит ей выглянуть на улицу, как он уже топает вниз по дорожке, а следом тащится этот его белый пес. Сейчас она хотя бы точно знала, что мальчик вместе с Труве крепко спит в своей комнате. И все же она заглянула туда еще раз – на всякий случай – и с облегчением вздохнула, увидев, что Генри дремлет головой на подушке.
Полый запах надвигающегося дождя вынудил ее зажать нос бельевой прищепкой. Вивиан попыталась вспомнить, что говорила мама по поводу противодействий дурным знамениям: скажем, если малиновка в дом залетит, это к счастью. Или если встретятся три овцы, или если макушка зачесалась. Все эти решения были немного неуместны («Да и непрактичны», – подумала Вивиан), пока она не вспомнила про соль. Вернувшись в кухню и с опаской взяв солонку, Вивиан аккуратно высыпала немного соли в руку и бросила ее через левое плечо. Она нерешительно сняла с носа прищепку и глубоко вдохнула, но, увы, тяжелый дух нависшей катастрофы не отступил.
Не прошло и часа, а Вивиан уже успела и подобрать булавку, и выронить перчатку, и, вывернув наизнанку свое платье, походить в нем с болтающимися наружу карманами. Она стучала по дереву так, что заболели костяшки пальцев, и, ползая на коленях, перерыла весь дом в поисках пенни: найти монетку – это к удаче. Она семь раз поворачивалась вокруг себя против часовой стрелки. Скрещивала пальцы. Задом перепрыгивала через метлу. Переделав это, она разжала прищепку на носу и сделала глубокий вдох в надежде почувствовать облегчение. Но оно не наступало.