Я никогда раньше не заходила в чужой дом, даже в дом Кардиген. Теперь мне было странно заниматься тем, чем занимались другие – нормальные – люди. Но в том доме я не чувствовала себя похожей на других. Наоборот, мне казалось, что я играю роль в пьесе, что я выдуманный персонаж. Пьеса закончится, и я выйду на поклон вместе со всеми, а потом вернусь домой, где снова стану собой.
Пол гостиной Мэриголд Пай был покрыт коричневым ковром. Тут стояли диван оливкового цвета и кофейный столик со стеклянной столешницей. На высокой стойке в углу выстроились бутылки разных форм и размеров, каждая содержала жидкости того или иного цвета. На каминной полке красовался великолепный корабль в бутылке. Единственное, что меня смутило, – это огромная вышивка с котенком, который глядел на меня со стены над камином. Здесь вкус им почему-то отказал.
Натаниэль поставил зонт возле металлической решетки у очага и подошел к столу с бутылками.
– Не хочешь чего-нибудь выпить? Поможет согреться, – предложил он.
Секунду я колебалась.
– Хорошо.
Я молча стояла у огня, впитывая тепло пламени через икры и вытянутые ладони, пока не перестала дрожать. Стянула носки и обувь, повесила носки на каминную решетку и, вытащив из ботинок языки, поставила их у огня. Сняла бушлат Роуи и аккуратно свернула его, положив возле носков. Встряхнула крылья и нечаянно забрызгала комнату капельками воды, попав на картины и мебель.
– Бренди тебя согреет, – сказал Натаниэль, протягивая мне бокал. Сам он сел на пол напротив камина.
Я села рядом, наблюдая, как он покачивает золотистую жидкость и прикладывает нос к краю бокала, прежде чем пить. Я попробовала сделать то же самое и вдохнула слишком глубоко. Мне обожгло ноздри, в горло проник вкус бренди. Я решительно сделала глоток. Губы защипало. Когда я проглотила напиток, язык словно устремился изо рта. Но потом по телу, словно разогретый мед, прокатилась волна тепла. Не то чтобы неприятно, но больше я не пила.
Камин потрескивал, язычки пламени уменьшились до коротких фиолетовых треугольников. Натаниэль подбросил новое полено, и пламя с резким шипением разгорелось. Он уселся возле меня и опрокинул остатки бренди себе в рот, потом поднялся и поставил пустой бокал на камин, после чего снова сел рядом.
– Я так рад, что ты здесь, – сказал он.
Его дыхание пахло алкоголем, а от немытой кожи воняло. Внезапно я осознала, что оказалась одна в чужом доме с мужчиной, которого едва знаю.
– Где ваша тетя? – спросила я.
– Где-то здесь, – невнятно произнес он.
– Я, наверное, пойду, – отодвигаясь, сказала я. – Нужно маму найти.