Капитолина Ивановна удерживала её, глотая слёзы. Эта ночь напомнила ей о гибели сына Вити, всё увиделось так ясно, будто случилось только вчера.
В приоткрытую дверь, мяукнув, вошёл Тиграс. Ему было скучно дома без хозяев.
— Тиграс, а Тиграс,— вдруг позвала Любовь Михайловна таким спокойным тоном, что все с удивлением поглядели на неё.— Тиграс, кто теперь для тебя будет рыбу ловить? Ой, Рома мой, Ромочка! — И она опять бросилась к дверям, и опять с трудом удалось удержать её.
Во дворе у Мирошника завыла собака. Тамара Константиновна встала и прикрыла плотнее двери, но вой доносился всё равно, потом послышался визг.
— Бьёт...— всхлипнула Любовь Михайловна.— Рома, Ромочка всё отца спрашивал: «Папа, ну почему дядя Мирошник такой злой?» Ой, где же он, где же мой сыночка?
Надейка зарылась лицом в подушку, чтобы ничего не видеть и не слышать, потому что чувствовала: ещё немного — она тоже выскочит на улицу н громко закричит от страха и горя.
Долго не спали в эту ночь и в доме Стрижко. Ню-ся и Ваня всё хотели бежать к Шурыгиным, но мать не пускала: «У людей горе, а вы будете на глазах вертеться».
Когда Николай Васильевич подходил к дому, он увидел Грома, сидевшего у забора, возле скамейки. А на скамейке кто-то лежал, поджав ноги и укрывшись серым, похожим на Ромкино пальтишком.
У Николая Васильевича дрогнуло сердце. Он приподнял полу, укрывавшую лицо.
Женька Смородин вскочил, протирая глаза.
— Нашли? — спросил он.
Ох, как трудно было Николаю Васильевичу открыть дверь и войти в избу!..
В КОРИЧНЕВО!! ПРОТОКЕ
Каждая коряга впереди казалась Мирошнику лодкой, но, когда он увидел свою, настоящую лодку, он не поверил глазам. Моторка даже не покачивалась, плотно уткнувшись носом в береговые кусты. Шурыгин-то, Шурыгин, как же не дошёл он до Коричневой протоки? Какая это удача для Мирош-ника!
Руки тряслись. Кое-как он вытащил из скобы дужку замка, опасливо приподнял крышку.
— Эге-гей!
Крышка захлопнулась. Мирошник обернулся. Из-за кривуна, ловко вертя веслом с лопатками па обоих концах, плыл на оморочке дедушка Пасхар.
— Слышу мотор,— радостно говорил он, приставая к моторке, в которой стоял Мирошник.— Вот хорошо! Здравствуй! Табак есть? Мой весь кончился.
Мирошник молча протянул кисет.
— Лодку догонял? — набивая трубку, спросил дедушка Пасхар и поцокал языком.— Сильная буря была. Хорошо, не утонула...
— Да, хорошо,— нехотя отозвался Мирошник, налаживая буксир. Нужно скорей уходить от этого нанайца да решать, что дальше.
— Куда же ты? — удивился дедушка Пасхар.— Пойдём к нам в шалаш. Тут недалеко, за кустами. Чаю попьём. Внуковы картинки посмотришь. Хорошие картинки... Эге-гей! Аким!—вдруг закричал он.— К нам гость!