— Садись, Стрижко! Сотри всё, что написала!
На перемене только и разговоров в классе было,
только и смеху над «зелёными собаками». Особенно изощрялся Женя Смородин.
— Нюсь, а Нюсь,— говорил он,— а это случайно не лягушки были, а ты их за собак приняла? После Грома...
— Ой, умираю! Ой, умираю! — взвизгивала Аллочка Макущенко — красивая кудрявая девочка, которая очень любила посмеяться над кем-нибудь, но не любила, когда над ней смеялись.
— Хватит вам! — рассердилась Надейка. Она-то видела, что Нюся хоть и улыбается', но губы у неё дрожат.— Иди сюда, Нюся, я тебе покрепче косички 8аплету.
ХРАБРЫЕ ОХОТНИКИ
Ромка и Надейка дружили с двух лет, вместе ходили в детские ясли, потом в детский сад. Обычно отводила их и брала обратно Любовь Михайловна, Ромкина мать, а когда Любовь Михайловна дежурила в больнице — она работала медсестрой,— за ребятами приходил отец Ромки, Николай Васильевич. Он сажал Надейку на плечи, Ромку брал за руку, и так они шли по селу. Капитолина Ивановна часто отлучалась то по вызову в районо, то в город на совещание директоров школ. Тогда Надейка и совсем переселялась к Шурыгиным.
Любовь Михайловна всё жалела, что у неё нет дочки: она любила шить, а на мальчишку не разошьёшься — рубашка да штаны. Зато уж для Надей-ки каких только платьев не нашила, сарафанчиков всяких, фартучков!
Однажды — им тогда года по четыре было, может, чуть больше — Ромка с Надейкой наделали переполоху. Зачинщицей всегда была Надейка, а Ромка её во всём слушался. Сначала они играли в траве возле дома, потом надоело. «Пойдём в лес охотиться»,—сказала Надейка. «Пойдём»,—согласился Ромка. Они взялись за руки и отправились по каменпс-той тропинке за Лысую сопку, куда в это время заходило солнце. Никто им не попался по дороге, они дошли до кустов.
«Здесь твой папа охотится,— сказала Надейка.— Давай его звать!»
Вместе они стали кричать: «Папа! Папа!» Никто не отзывался. Пошли дальше по тропинке. Зашелестели листья. Ребята остановились. Какой-то зверь смотрел на них из дубняка немигающими жёлтыми глазами. «Это волк!» — сказала Надейка. Потом подумала и сказала: «Или медведь. Давай его убьём». Они подняли палки, как ружья, нацелились в жёлтые глаза и стали кричать: «Бах! Бах!» Кусты зашелестели, зверь стал удаляться. «Промазали»,— сказал Ромка. Больше никакая дичь им не попадалась.
Стали сильно кусаться комары, и Надейка сказала: «Пошли домой».—«Пошли»,—согласился Ромка.
Возле Лысой сопки их встретила перепуганная Любовь Михайловна. Она и плакала, и смеялась, сейчас же нашлёпала Ромку, но он не заревел, он был парень мужественный, а заплакала Надейка — обиделась за товарища.