– Ну да, естественно. Но эта угроза лучше подойдет для утра, – фыркнула я. – Сейчас я тебе не верю, извини.
– Утром будет не до угроз. Чую, зелье старушки Галасы добьет нашу психику, как только выветрится. И твою, и, конечно, мою. Только аристократишка будет в относительном порядке, он, кажется, по жизни ко всему готов. Хотя взгляд у него вначале был ошарашенный…
– Ты так и будешь дальше звать его аристократишкой?
– Конечно. Это традиция. Могу «лисом», но это немного палевно, не находишь?
– Имя предлагать бессмысленно, я поняла. А про зелье: я думала, оно уже выветрилось.
– Смешно, – язвительно буркнул вор. – Джерри, тогда бы меня здесь не было. Ты почувствуешь, когда оно закончится, поверь. Я тотчас перестану быть душкой, у меня сейчас тот период, когда я и без зелья не очень… Знаешь, я всю жизнь как на долбаных качелях: то чувствую себя почти богом, удачливым и неостановимым, то утопаю в собственном ничтожестве и оттого постоянно зол.
«А то я не замечала», – мысленно цокнула языком я.
– В последние дни был второй вариант… – продолжал вор. – И то, что я с горя накидался психотропными зельями, буквально заставив себя воспарить, да еще и в итоге втянул вас с придурком, приведет к страшной расплате. Знаешь, это как похмелье, только в миллион раз хуже, потому что таблетки от головы не лечат душу. Чем выше я взлетаю в хорошие дни, тем ниже падаю в плохие. А конкретно сегодня, – он облизнул губы и прикрыл глаза. – Конкретно сейчас я был счастливее, чем когда-либо за последние годы. Так что не подходите ко мне еще пару суток. Оба. Себе дороже. Я буду зол на себя и неадекватен, способен на глупости. Лучше переждать.
– Да уж действительно, – с чувством проговорила я. – Нам ведь совсем не надо срочно спасать чью-то жизнь, можно хоть полгода отдыхать. Или ты думаешь, что теперь ему и умереть не жалко?
Острая боль промелькнула в лице вора. Он цыкнул на меня: тише. Я замерла, скосив глаза в другую сторону и прислушиваясь, но всё было так же сонно и тихо, не считая дождя. Талвани спал крепко и потрясающе безмятежно. На сердце у меня потяжелело, и тоскливое молчание затопило комнату.
– По-твоему, я зря это устроил? – какое-то время спустя запальчиво спросил Бакоа.
Хотя нет. Это не вызов в его голосе. Это отчаяние.
Я старательно обдумала вопрос. Потом повернулась на бок, осторожно убрала прядку русых волос со лба Бакоа и заглянула ему в глаза. Привет, Мокки-без-маски. Вот ты какой.
Интересно, смогу ли я смотреть на него завтра. Есть нехилый шанс, что я скорее предпочту облиться керосином и поджечь себя от столового канделябра, чем вообще оказаться в поле зрения Бакоа и Тилваса. И постояльцев соседних комнат. Мокки просит не трогать его два дня? Пф. Умоляй он меня об обратном, вот