Когда начало рассветать, заснеженное, белое пространство сменила голая степь, кое-где зеленела озимь, чернела пахота. А вот и пахари. Те же волы, те же понурые, измученные крестьяне и в оставшейся позади Румынии, и в степях Венгрии, и среди холмов Австрии…
Плуг…
Может быть, тогда родилось знаменитое стихотворение?
«Кто изобрел тебя, мой плуг? Чтоб возрождать бесплодные долины, чтоб жизнь проникла в недра мертвой глины и чтобы расцветало все вокруг? Чьи руки землю бороздят? Кто первый на рассвете вышел в поле, межами разделив его раздолье? Кто угадал, что хлеб насущный свят? Кто под дождем, топча густую грязь, во мгле холодной разрезал впервые равнины дорогой пласты сырые, надеясь, проклиная и молясь? Ждет урожая бедный человек. Он пашет, жнет, в бразды бросает семя… Он в радость превратил и это бремя и потому прославился навек!»
Часто возникают вопросы относительно времени написания того или иного стихотворения. Поэт говорил не раз, что это не имеет никакого значения. Важно, как написано, а не когда написано.
После выхода его первой книги, о которой речь впереди, Тудора Аргези стали называть «поэтом плуга».
Аргези знал, что в Париже есть у кого остановиться. Там уже несколько лет жила его двоюродная сестра, певица Романица Манолеску. Она, как и Аргези и его друзья из лицея «Святой Савва», посещала вместе со своими подругами социалистический кружок, а после разлада в руководстве социалистической партии испытала то же самое разочарование и отправилась «куда глаза глядят» за счастьем. И конечно, это счастье должно было разгуливать по большим парижским бульварам.
Молодая девушка продает оставшийся после смерти родителей дом в местечке Питешть за восемь тысяч лей, садится в поезд, как сейчас Аргези, и отправляется в Париж. Но соблазн тянет ее в Монте-Карло, чтобы умножить свои тысячи, ведь она уже узнала, что на эти деньги и двух недель в Париже не проживешь… В Монте-Карло за пять минут Романица осталась ни с чем. Упрямая девушка не пала духом и все же добралась до Парижа. Стучалась то к одному концертному богу, то к другому, и — о ужас! — она убедилась, что их прежде всего интересует не ее голос, а ее ноги. «Выше! Выше!» — кричали они, когда она пела на сцене, пританцовывая. Она думала, что надо ноту брать выше, а «боги» издевательски требовали подымать ноги. Она плакала, вытирала слезы и отправлялась искать другое место. Места певицы она так и не нашла. И тогда Романица вспомнила, что она умеет издавать тот неповторимый свист, который звучит в ее родном краю на берегах реки Арджеш, в предгорьях Карпат. Первое же выступление принесло громадный успех, аудитория сходила с ума, пресса стала называть Романицу «карпатским соловьем».