«Я люблю всех людей. Мой папа — писатель и легионер. Он живет в России, а может быть, умер».
Так Ярмила хоронила Гашека. Она не хотела, чтобы призрак бывшего мужа тревожил ее покой. Слухи о возвращении Гашека не застали ее врасплох. В городе появились афиши кабаре «Червонная семерка» — они сообщали, что на сцене этого кабаре выступит ее муж.
Гашеку ничего не оставалось, как вернуться к своим прежним занятиям. Писатель был вынужден зарабатывать на кусок хлеба плохо оплачиваемыми юморесками и фельетонами.
Доктор права Иржи Червеный, директор литературно-политического кабаре «Червонная семерка», подловил Гашека в трудный для писателя момент. Червеному нужна была интересная приманка. Ею стал Гашек. Он обещал за приличный гонорар рассказать клиентам Червеного о своей службе в австрийской, чехословацкой и Красной армиях, обо всем, что видел в России.
В назначенное время публика, падкая на всякие политические сенсации, нагрянула в кабаре, чтобы посмотреть на редчайшего монстра — «предателя нации», «убийцу чешских легионеров», «комиссара сибирской Красной Армии». Пришли послушать человека, прибывшего из страны великих социальных перемен, и поклонники таланта Гашека.
На сцену вышел бедно одетый человек и поклонился. Его сразу узнали и захлопали в ладоши.
— Уважаемые дамы и господа! — начал Гашек. — Из газет вы все, конечно, знаете, что я служил в трех армиях — габсбургской, чехословацкой и Красной. За свою пятилетнюю безупречную службу я был трижды повешен, дважды расстрелян и один раз четвертован.
Начало было как раз такое, какого ждала публика. Все развеселились.
— Вернувшись в Прагу, — продолжал Гашек, — я случайно увидел поздно вечером в одном трактирчике Ярослава Кольмана-Кассиуса, редактора журнала аграриев «Деревня». Он был автором одного из некрологов, написанных обо мне.
— Погребок закрывается, — сказал он мне. — Вам уже не подадут.
Я подошел к нему, взял его за руку и пристально посмотрел в глаза. Он вздрогнул и спросил меня шепотом:
— Вы не были в России?
— Был, — ответил я. — Там, в одесской корчме, во время дикой драки меня закололи пьяные матросы.
Кольман побледнел:
— Вы… вы… тот…
— Тот самый.
— Вы читали мой некролог?
— Да! Ваш некролог интересен, но длинноват, длиннее некролога об императоре Франце-Иосифе Первом, опубликованного у вас в журнале. Вы написали 186 строк и заработали на мне 55 крон и 16 геллеров.
— Хотите получить эти деньги?
— Нет. Я хочу провести эту ночь с вами.
Кольман расплатился. Мы вышли. Я подозвал извозчика и велел везти нас на Ольшанское кладбище. Мой спутник немного опомнился и, заикаясь, спросил: