Чашка со звоном полетела на пол, разлившийся кофе изобразил на линолеуме огромный экзистенциальный знак вопроса.
В довершении всех бед Непруха наконец справилась со штанами.
Она сдернула их с ног Максима Дмитриевича и, раскрасневшаяся, растрепанная и запыхавшаяся, с победным воплем шлепнулась на зад, выкатившись из-за стола шефа прямо под ошалевший взгляд повара.
— Ядрена кочерыжка! — проорал повар, вытаращившись. — Половник мне в ухо!
Максим, видимо, еще не до конца отошел от утренних приключений.
И потому первой его реакцией было ухватить что-нибудь и кинуть в повара, и этим чем-то была кастрюля.
С глубоким “Бам!” она наделась Никите точнехонько на голову, провиснув до самого носа. Ее ручки были словно опущенные вниз уши приунывшего железного блюстителя порядка.
“Переходящее знамя непрухи, — в панике подумала Ольга, глядя на оглушенного кастрюлей Никиту. — Началось! Это оно? Это проклятье или просто совпадение?”
— Могли бы просто дверь закрыть, — несчастным голосом прогундосил из-под кастрюли повар. — Зачем же швыряться?
— Э… это не то, что ты подумал! — вскричал, подскакивая, Максим.
— Можешь не оправдываться, — горько прогундел Никита из-под своей кастрюли. Развернувшись, как робот-пылесос, пару раз стукнувшись для полноты сходства своей кастрюлей в косяки, он медленно переступил через порог и побрел на свое рабочее место, униженный и оскорбленный.
Удар в голову, видимо, морально подкосил повара, и готовкой он занимался вяло, без огонька.
Кастрюля, нанесшая ему моральную травму, стояла рядом, как напоминание о хрупкости мужской дружбы.
Никита вздыхал, потирал шишки на лбу, торчащие симметрично, веселыми рожками молоденького козленка, и яростно намешивал что-то в глубокой миске.
Ольга, наблюдающая за поваром, понемногу успокоилась. То ли правда сцена с кофе и с кастрюлей была случайностью, то ли вирус невезения для дисциплинированного и сильного повара был слаб. В любом случае, повара ничто не брало, работу свою он делал четко, профессионально, и ни единой, даже самой маленькой ложечки, не выскальзывало из мужественных и сильных пальцев Никиты.
“Ай да Никита! Победитель непрухи!” — в восторге думала Олечка.
Но все было не так просто, как ей казалось.
С глазами такого внимательного обычно шеф-повара что-то случилось. То ли их застилали слезы от лукового сока, то ли что-то еще, но Никита вдруг начал опасно путать приправы. И сыпать отчего-то душистый перец во взбиваемое нежнейшее тесто для бисквита.
Так называемая тетушка босса оказалась особой желчной и на удивление прожорливой. Она придирчиво осматривала блюда со всех сторон, крутила над ними своим носом, нюхала и мысленно едва ли не на молекулы разбирала.